Я посмотрел на свою руку, сгибая пальцы, потому что мог. Рамирес? Сегодня он потерял эту способность. Парень теперь будет держать своего ребенка с помощью протеза. Моя рука взлетела, выпустив мячик, и игрушка устремилась в небо, красная вспышка на фоне девственной голубизны. Небо было единственной чистой вещью в этом месте. А может, сегодня просто было грязно.
Хавок мчалась по земле уверенными шагами, сосредоточившись на цели, пока…
— Черт, она хороша, — сказал Мак, подойдя ко мне сзади.
— Она лучшая, — я оглянулся на него через плечо, а затем перевел взгляд на Хавок, когда она бежала обратно ко мне. Она должна была быть лучшей, чтобы попасть туда, где мы были, в команду первого уровня. Она была спецназовской собакой, а это в миллион раз ответственней любой другой служебной собаки. Она также была моей, что автоматически делало ее самой лучшей.
Моя девочка весила семьдесят килограмм, идеальный лабрадор-ретривер. Ее черная шерсть выделялась на фоне песка, когда она остановилась прямо перед моими ногами. Ее задница упала на землю, и она протянула мне мячик, ее глаза заплясали.
— В последний раз, — мягко сказал я, забирая его у нее изо рта.
Она исчезла еще до того, как я поднял руку для броска.
— Что слышно о Рамиресе? — спросил я, наблюдая за тем, как Хавок отбегает на достаточное расстояние.
— Потерял руку. По локоть.
— Фффффф… — я бросил игрушку так далеко, как только мог.
— Ты мог бы оставить ее в покое. Сегодня это вполне уместно, — Мак почесал месячную бороду и поправил солнцезащитные очки.
— Что с его семьей?
— Кристина встретит его в Ландштуле. Они пришлют нам новую команду. До прибытия осталось сорок восемь часов.
— Так скоро? — мы действительно были только расходным материалом.
— Мы выдвигаемся. Встреча в пять.
— Понятно, — похоже, мы отправляемся в место, которое не разглашается.
Мак посмотрел на мою руку.
— Как твоя рука?
— Док наложил швы. Просто царапина, ничего такого, из-за чего нужно было бы переживать, — еще один шрам в дополнение к десяткам, которые уже были на моей коже.
— Может, тебе вообще нужен кто-то, кто будет волноваться за тебя?
Я бросил боковой взгляд в сторону лучшего друга.
— Что? — спросил он, пожимая плечами и кивнув в сторону Хавок, которая снова появилась, такая же взволнованная, как и в первый раз, когда я бросал мячик, или в тридцать шестой раз. — Она не может быть единственной женщиной в твоей жизни, Джентри.
— Она верна, великолепна, может искать взрывчатку или уничтожить того, кто пытается тебя убить. Чего именно ей не хватает? — я взял мячик и потрепал Хавок за ухом.
— Если мне приходится говорить тебе это, значит, ты слишком далеко зашел, чтобы я тебе помогал.
Мы вернулись в небольшой лагерь, который на самом деле представлял собой не более чем несколько зданий, окружавших внутренний двор. Все было коричневым. Здания, машины, земля, даже небо, казалось, приобрело этот оттенок.
Отлично. Пыльная буря.
— Не стоит беспокоиться обо мне. У меня нет проблем, когда мы в гарнизоне, — сказал я ему.
— О, я прекрасно знаю, ты придурок, похожий на Криса Пратта. Но, чувак, — он положил руку на мою руку, остановив нас, прежде чем мы смогли войти во двор, где собрались парни. — Ты ни к кому не привязан.
— И ты тоже.
— Нет, сейчас у меня нет отношений. Но это не значит, что у меня нет привязанности к людям, о которых я забочусь и которые заботятся обо мне.
Я знал, к чему он клонит, и сейчас было не время и не место. Прежде чем он успел зайти еще глубже, я ударил его по спине.
— Слушай, мы можем играть в доктора Фила, а можем убраться отсюда к чертям и перейти к следующему заданию.
Двигаться дальше всегда было для меня проще всего. Я не формировал привязанности не потому, что не хотел, а потому, что не был способен на это. Привязанность к людям, местам или вещам были неудобны и мешали мне. Потому что только в одном можно было быть уверенным, и это было непостоянство.
— Я серьезно, — его глаза сузились, а я слишком часто встречал такой взгляд за десять лет нашей дружбы.
— Да, я тоже. Я в порядке. Кроме того, я привязан к тебе и Хавок. Все остальные — просто пыль.
— Мак! Джентри! — Уильямс позвал из двери соседнего здания.
— Пошли!
— Мы идем! — крикнул я в ответ.
— Слушай, прежде чем мы войдем, я оставил тебе кое-что на кровати, — Мак провел рукой по своей бороде — он нервничал.