Она вскинула голову и оскалила зубы в его сторону.
— Да, она такая, и да, она убьет тебя по команде. Так что сделай нам обоим одолжение и больше никогда не пытайся ее трогать. Она не домашнее животное, — я позволил ей зарычать на секунду, чтобы доказать свою точку зрения. — Расслабься, — сказал я Хавок, проводя рукой по ее шее. Напряжение тут же улетучилось из ее тела, и она рухнула на мою ногу, уставившись на меня, как ни в чем не бывало.
— Черт, — прошептал он.
— Не принимай это на свой счет, Новичок, — сказал Мак. — Хавок — женщина-одиночка, и ты точно не ее парень.
— Верная и смертоносная, — сказал я с ухмылкой, поглаживая ее.
— Когда-нибудь, — сказал Мак, указывая на письмо, которое скользнуло на кровать рядом с моим бедром.
— Сегодня не тот день.
— В тот день, когда ты откроешь его, ты будешь корить себя за то, что не сделал этого раньше, — он откинулся на койку и вернулся к упаковке печенья с арахисовым маслом, съев одно со звуковыми эффектами порнофильма.
— Серьезно.
— Серьезно, — стонал он. — Так вкусно.
Я рассмеялась и задвинул письмо обратно под стопку.
— Поспи немного, Новичок. Завтра у нас много дел.
Парень кивнул.
— Это все, чего я когда-либо хотел.
Мы с Маком обменялись понимающим взглядом.
— Скажешь это завтра вечером. А сейчас ложись спать и перестань опрокидывать мои вещи, иначе твой позывной станет «Безрукий»
Его глаза расширились, и он опустился на койку.
***
Три ночи спустя Новичок был мертв. Джонсон. Он заслужил свое имя и потерял жизнь, спасая задницу Дока.
Я лежал без сна, пока все остальные спали, и смотрел на пустую койку. Ему здесь было не место, и мы все это знали. Он не был готов. Не готов к заданию, не готов к темпу нашего подразделения и не готов к смерти. Не то чтобы смерть волновала меня.
Часы показали полночь, и мне исполнилось двадцать восемь. С днем рождения меня.
Смерть всегда влияла на меня по-разному, когда мы были в командировке. Обычно я делил это на две категории. Либо я отмахивался от всего, и жил дальше, либо моя смертность становилась ощутимой. Может быть, дело было в моем дне рождения или в том, что Новичок был еще совсем юным, сейчас была категория номер два. Привет, Морталити, это я, Бекетт Джентри. Логически я понимал, что, закончив миссию, мы отправимся домой в ближайшие пару дней или в следующую адскую дыру. Но в тот момент меня охватила потребность в связи, которая ощущалась как физическое давление в груди.
Только не привязанность, сказал я себе. От этого дерьма одни проблемы. Быть связанным с другим человеком каким-то образом? Подобного не было даже у братьев, с которыми я служил, или даже у моей дружбы с Маком, которая была ближе всего к семье. В порыве импульсивности я схватил фонарик и письмо с того места, куда я засунул его в дневник по альпинизму. Балансируя с фонариком на плече, я вскрыл конверт и развернул лист, исписанный аккуратными женскими завитушками.
Я перечитал письмо раз, два… дюжину раз, сопоставляя ее слова с фотографиями ее лица, которые я видел на протяжении многих лет. Я представлял, как она выкраивает несколько минут ранним утром, чтобы написать письмо, и думал, каким был ее день. Что за парень бросил свою беременную жену? Мудак. Что за женщина взялась за близнецов и бизнес, когда сама была еще ребенком? Чертовски сильная. Сильная женщина, которую я должен был узнать. Тоска, охватившая меня, была неловкой и неоспоримой.
Сохраняя максимальную тишину, я достал блокнот и ручку. Через полчаса я запечатал конверт и ударил им Мака по плечу.
— Какого черта? — огрызнулся он, переворачиваясь.
— Я хочу свое печенье, — я выделил каждое слово с той серьезностью, которую обычно приберегал для команд Хавок.
Он рассмеялся.
— Райан, я серьезно.
Выражение его лица означало, что дело сделано.
— Да, но если ты медлишь, то теряешь свои печеньки, — он ухмыльнулся и снова улегся на койку, его дыхание стало глубоким и ровным через несколько секунд.
— Спасибо, — тихо сказал я, зная, что он меня не слышит. — Спасибо тебе за нее.
Глава вторая
Элла
Письмо #1
Элла,
Ты права, твой брат съел все печенье. Но в его защиту скажу, что я слишком долго ждал, чтобы открыть твое письмо. Я думаю, если мы действительно это делаем, то должны быть честными, верно?
Во-первых, я не умею общаться с людьми. Я мог бы привести кучу оправданий, но на самом деле я просто не умею с ними общаться. Можно подумать, что я говорю что-то не то, но я просто не вижу необходимости в бездумной болтовне и так далее. Нет нужды говорить, что я никогда не писал писем… никому, если подумать.