Я взял себя в руки и потянулся к ее лицу, но остановился и легонько сжал ее плечи.
— Ты сделала все, что могла. И то, чего ты добилась, как далеко ты ее завела, просто поразительно. Ты сделала свою работу, Элла. Теперь ты должна позволить врачам сделать свою.
Ее глаза вернулись к моим, и я почувствовал ее мучения так, словно это была физическая боль в моем животе, непрекращающийся порез от тупого ножа, разрывающий меня на две части.
— Я не знаю, как передать этот контроль кому-то другому. Она моя маленькая девочка, Бекетт.
— Я знаю. Но самое сложное уже позади. Ты подписала бумаги, как бы трудно это ни было, и теперь нам остается только ждать. А теперь, пожалуйста. Позволь мне покормить тебя.
Она оттолкнулась от стены, и я отступил на шаг, оставив между нами приличное расстояние.
— Тебе не нужно оставаться. Они сказали, что это будет длиться несколько часов.
— Я знаю. Опухоль находится на левом надпочечнике, и хотя она уменьшилась, все еще существует реальная опасность, что она потеряет эту почку. Более длительная операция означает, что они делают все возможное, чтобы спасти ее, и что они стараются удалить каждый клочок опухоли. Я слушал, как они готовили вас сегодня утром.
Грустная полуулыбка приподняла уголки ее рта.
— Ты часто это делаешь. Слушашь. Обращаешь внимание.
— Это плохо?
— Нет. Просто удивительно.
— Мне все равно, сколько часов это займет. Я здесь. Я тебя не брошу.
Прошла целая вечность, пока она решала, что ей делать, не просто поесть, а поверить мне. Поверить в то, что я говорю всерьез. Я понял, когда она приняла решение, когда ее плечи опустились, и напряжение немного спало с ее тела.
— Хорошо. Тогда нам определенно понадобится кофе.
Во рту появился сладкий привкус облегчения, а в сердце — нежное, чувство полной радости. Не найдя нужных слов, я просто кивнул.
***
— Что это за медведь? — спросил я два часа спустя, когда мы сидели в приемной, бок о бок на диване, положив ноги на журнальный столик.
— А, это Кольт, — объяснила Элла, с любовью поглаживая мордочку пушистого, любимого медведя.
— Кольт это… девочка.
— Может, Кольт просто любит розовый. Знаешь, только настоящие мужчины могут носить розовое, — она бросила на меня косой взгляд.
— Я буду иметь это в виду.
После легкого завтрака, ее желудок был уже не в состоянии принять большее, мы вошли в легкий ритм беседы. Даже без усилий.
— Медведей близнецам подарила бабушка. Один розовый, другой голубой, как и все в те времена. Но Кольт влюбился в розового. Он постоянно носил его с собой, поэтому голубой достался Мэйзи. Когда им было по три года, Райан приехал и взял Кольта с собой в поход на одну ночь. Мэйзи всегда была больше домашней девочкой, она умоляла остаться дома, и я ей разрешила. Но Кольт почти отказался идти. Мэйзи знала, что это потому, что они не выносят разлуки. Поэтому она схватила голубого медвежонка, сказала ему, что это Мэйзи, и отправила его в путь.
— Так это действительно медведь Кольта?
Элла кивнула.
— Он отправляет его с ней каждый раз, когда она попадает в больницу, чтобы они могли быть вместе, а голубой остается у него дома.
Да, эта ноющая боль поселилась в моем сердце.
— У тебя потрясающие дети.
Ее улыбка была искренней, и у меня чуть не перехватило дыхание, когда она слегка повернулась, чтобы разделить ее со мной.
— Я благословенна. Я не была уверена, как справлюсь с этим, когда Джефф ушел, но они всегда были такими… они были идеальными. Конечно, они бывали, шумными и грязными, но они привносили в жизнь краски. Я не могу вспомнить, как выглядел мир до того, как я взяла их на руки, но я знаю, что он и вполовину не был таким ярким.
— Ты замечательная мать.
Она сделала движение, чтобы отмахнуться от моего комплимента.
— Нет. Ты такая, — повторил я, нуждаясь в том, чтобы она услышала меня, поняла, что я говорил серьезно.
— Я просто хочу, чтобы меня было достаточно, — ее згляд метнулся к часам, как это происходило каждые пять минут с тех пор, как Мэйзи исчезла за этими двойными дверями.
— Так и есть. Тебя достаточно, — она посмотрела на меня, и я проклял свой язык. Если бы я не был осторожен, то выдал бы себя.
— Спасибо, — прошептала она, но по тому, как она отвела взгляд, я понял, что она не уверена.
— Так что дальше? В монополию? Или в другую игру? — спросил я, пытаясь разрядить обстановку и отвлечь ее.
Она указала на деревянную коробку на противоположном конце стола.
— Эрудит, и тебе лучше быть осторожным. Я без проблем надеру тебе задницу, даже если ты будешь достаточно мил, чтобы просидеть со мной весь день.