— Привет, мама!
Быстро моргнув, я посмотрела на мониторы, прежде чем ответить. Давление снова поднялось, температура снизилась, уровень кислорода повысился. Моя рука метнулась прикрыть рот, колени подкосились, но Бекетт поймал меня за талию и притянул к себе, не пропуская ни одного движения.
— Привет, малышка. Как ты себя чувствуешь?
— Намного лучше, — ответила она.
У меня задрожали губы, когда я оглянулась на доктора, который перелистывал карту, слушая доклад другого врача. Было семь пятнадцать утра. Ночная смена сменилась дневной, пока я спала.
— Ну? — спросила я.
— Похоже, лекарства работают. С ней все будет в порядке.
Я уткнулась лицом в грудь Бекетта, пока не потеряла его из виду на фоне Мэйзи. Он обнял меня, и я глубоко вдохнула его запах. Я буквально выдыхала свой страх и вдыхала его.
— Ты слышала это, Мэйзи? Похоже, кто-то все же сможет пойти в школу, — пошутил Бекетт, и его голос зазвучал для моего сердца приятным шелестом.
Он привез нас сюда, заботился обо мне, о Мэйзи, о Кольте. Он перевернул всю свою жизнь, чтобы поселиться по соседству. Он был непоколебим каждый раз, когда я клялась, что не нуждаюсь в нем, и в тот момент, когда я в нем нуждалась, без малейшего намека на «я-тебе-говорил».
Я сделала последний вдох и обернулась к доктору, который удовлетворенно кивнул мне в знак того, что работа сделана хорошо.
— Мы оставим ее здесь, в отделении интенсивной терапии, еще на день, чтобы убедиться, что с ней все будет хорошо, а затем переведем в педиатрию на несколько дней для наблюдения. Лучше перестраховаться.
— Спасибо, — других слов не нашлось.
— У вас тут маленький боец, — сказал доктор и ушел, оставив нас троих наедине.
— Я не вижу Кольта, — тихо сказала Мэйзи, оглядывая свою кровать.
Мне потребовалась секунда, чтобы понять, о чем она говорит.
— Прости, мы так быстро уехали, что я не подумала взять его, — медведь, по-видимому, остался на кровати Кольта, одинокое розовое пятно в море голубого цвета.
— Не волнуйся, мы попросим твою маму взять его, когда она завтра ненадолго заедет домой. Звучит неплохо? — предложил Бекетт.
— Что? Я вернусь домой? — нет, черт возьми, я не собиралась оставлять свою дочь.
— Да, — сказал он, кивнув. — Если ты уедешь к десяти, то сможешь добраться до дома, принять душ и попасть на выпускной Кольта к двум.
Выпускной в детском саду Кольта. У меня перехватило дыхание, и я перевела взгляд с Бекетта на Мэйзи. Как я могла оставить ее здесь? Как я могла пропустить выпускной Кольта? Конечно, это было немного глупо, но я знала, как это важно для него. Как я могла оставить ее здесь, когда она должна была идти по сцене вместе с ним? Как все это было несправедливо.
Бекетт обхватил мои щеки, остановив битву в пинг-понг с моей концентрацией.
— Элла. Она стабильна. Ее скоро выпишут из реанимации. Я более чем способен побыть с ней несколько часов. Ты должна быть рядом с Кольтом. Позволь мне сделать это. Перестань разделять себя на две части и позволь мне помочь. Пожалуйста.
— Да, мама. Ты должна идти. Я не хочу, чтобы Кольт грустил, — добавила Мэйзи.
— У меня нет возможности уехать обратно.
— Ты возьмешь мой грузовик.
Подождите. Что? Грузовики были священны для парней. С таким же успехом он мог предложить свою душу на блюдечке.
— Твой грузовик.
— У тебя ведь есть водительские права, да? — пошутил он.
— Ну, да.
— Тогда решено. Ты заберешь «Розового Кольта», когда завтра поедешь домой. А пока мы с Мэйзи посмотрим фильмы и пообщаемся. Что скажешь, Мэйзи? — он посмотрел на мою дочь.
— Да!
— Ты уверен? — спросила я.
— Абсолютно, — он взял мои руки и прижал их к своей груди.
— Я клянусь.
Сладчайшее чувство зародилось в моей груди, а затем поселилось глубоко в животе. Оно распространялось по всему телу, пока клянусь не стало пощипывать кончики пальцев.
— Сделай много фотографий, хорошо?
— Хорошо, — ответила я, сосредоточившись на переполнявших меня эмоциях.
Это должно быть просто увлечение, верно? Кто бы не влюбился в этого мужчину? Так оно и было, потому что я ни за что на свете не могла влюбиться в Бекетта.
Абсолютно ни за что.
Он повернулся и улыбнулся Мэйзи, и эта маленькая белая полоска на его запястье кричала громче, чем мой мозг мог отрицать. Потому что в то время, как моя голова была в панике в субботу вечером, сосредоточенная на записях, врачах и осмотре, мое сердце заявило, что этому человеку можно доверять. Мое сердце подписало эту бумагу, пока моя голова была занята другими делами. Этот человек был в моей жизни. И в жизни Кольта. И, безусловно, в жизни Мэйзи.