— Я не собираюсь давать тебе счет на два с лишним миллиона долларов за лечение рака Мэйзи, который должен быть оплачен в следующем году.
Он сглотнул, но не подал никаких других признаков того, что услышал меня.
— Достаточная причина? Или мы можем просто добавить ее к твоей страховке, раз уж ты так хочешь назвать ее своей. Уверен, это очень понравится твоему отцу, учитывая, что он сказал Элле около полугода назад, что ему абсолютно все равно, будет Мэйзи жить или умрет, лишь бы она оставила его и тебя в покое. Уверен, если об этом станет известно, это будет не очень хорошо для бизнеса.
— Это угроза?
— Ни в коем случае. Зачем мне это делать, если ты собираешься подписать это освобождение, а твой маленький секретарь заверит его нотариально, все очень честно, правда? — я откинулся в кресле.
— Хорошо. Я подпишу, — он достал ручку из подставки в центре стола и нацарапал свое имя на бумаге. Я не расслаблялся. Еще нет.
— Заверь это у нотариуса.
Он выругался под нос, но оттолкнулся от стола и с порога рявкнул на свою секретаршу. Женщина лет двадцати с небольшим в обтягивающей юбке-карандаше засуетилась, подписала нижнюю часть документа и поставила печать, после чего побежала обратно к своему столу.
Джефф сунул мне папку, и я просмотрел документ, убедившись, что он подписан и нотариально заверен правильно. Второй раз я сюда возвращаться не собирался.
— Есть ли что-то еще?
Я позволил себе расплыться в улыбке.
— Да. Возьми свою чековую книжку.
— Извини? — его глаза широко раскрылись от возмущения.
— Возьми. Свою. Чековую книжку. Ты выпишешь Элле чек за шесть лет алиментов на детей. Сейчас же.
— Черта с два. Кроме того, я только начал работать в прошлом месяце. Чего ты хочешь? Тридцать процентов от ничего?
— Да, но твой трастовый фонд в миллион долларов заработал в ту минуту, когда ты посетил первое занятие на первом курсе колледжа. Так что ты выпишешь прекрасный, толстый чек Элле.
— Откуда ты это знаешь?
— Неважно. Ты дашь то, что ты ей должен, или я отнесу этот документ отцу твоей невесты. Кто он? Сенатор? А потом я сообщу в прессу, что ты не только бросил этих детей, но и оставил их мать без средств существования, пока она боролась за лечение рака, в котором нуждается Мэйзи. Как ты думаешь, как это будет воспринято в прессе?
— Ты меня погубишь.
Я сделал глубокий, успокаивающий вдох. Даже знание о том, что Мэйзи больна раком, не повлияло на этого эгоистичного придурка.
— Да, именно так.
— Почему? Потому что я погубил Эллу? Как будто у нее вообще было будущее.
— Думаешь, ты погубил Эллу? На планете нет мужчины, который мог бы это сделать. Не льсти себе. Единственная причина, по которой ее здесь нет, это то, что ты не стоишь ее времени. А теперь бери свою чековую книжку.
Он вышел из конференц-зала и быстро вернулся с ручкой над открытой чековой книжкой.
— Сколько?
— Столько, сколько ты посчитаешь нужным, чтобы твой будущий тесть был счастлив, а имя твоего отца красовалось на стене.
Он провел ручкой по чеку и швырнул бумагу в меня.
Чек с шелестом остановился прямо передо мной, я взял его, сложил пополам, и сунул в нагрудный карман.
— Ты даже не собираешься на него смотреть? — проворчал он.
— Нет. Этого либо достаточно, либо нет, — я встал, застегнул пиджак и направился к двери с папкой в руках.
— Откуда ты узнал о трастовом фонде? — спросил он, все еще сидя.
Я приостановился, положив руку на дверь, раздумывая. Какого черта. Почему бы и нет?
— Ну, ты знаешь. Люди из маленького городка с маленьким умом, у них большие сердца и большие рты. И просто для протокола, лучшее, что ты сделал в своей жизни, это ушел от Эллы. Ты никогда не возвращался, чтобы возиться с детьми. На твоем месте я бы придерживался этой традиции. Я защищаю то, что принадлежит мне.
Не раздумывая, я ушел и направился на небольшую армейскую базу недалеко от Денвера. Сегодня нужно было подписать еще один пакет документов.
***
— Бекетт! — Кольт бросился ко мне в объятия, как будто меня не было две недели, а не два дня.
— Как дела, малыш? — я поднял его в воздух, наслаждаясь запахом корицы и солнечного света, пока перекладывал папку в руках.
— Мы печем!
Я внес его в дом, и меня встретил тот же запах.
— Яблочный пирог? — спросил я.
— Откуда ты знаешь?
— Ну, единственное, что так вкусно пахнет, пока печется, это яблочный пирог или пирог «Малыш», и поскольку ты все еще здесь, я выбрал яблоки.