Хавок закружилась вокруг моих ног в знак приветствия, и я опустил Кольта на землю, чтобы погладить мою девочку за ухом.
— Молодец, — сказал я ей, зная, что она не отходила от Кольта.
— Бекетт! — воскликнула Мэйзи с дивана.
— Как поживает моя любимая девочка? — спросил я, присев рядом с ней. Она была бледной, ее кожа почти просвечивалась.
— Чувствуешь себя хорошо?
Она покачала головой.
— Если ты сможешь уговорить ее выпить что-нибудь, я готова отдать тебе душу, — сказала Элла, выйдя из кухни, с мукой на лбу.
Тоска смешалась с чистым вожделением. Я хотел эту жизнь и эту женщину. Хотел свободы, чтобы хоть на секунду оторвать ее от детей и овладеть ею. Поцеловать ее. Прикоснуться к ней. Наблюдать, как ее глаза закрываются от удовольствия. Наблюдать, как морщины беспокойства исчезают с ее лица.
— Яблочный пирог, да?
— Это ее любимый, поэтому я подумала, может… — она пожала плечами.
— Чем мне подкупить тебя, чтобы ты выпила несколько глотков сока? — спросил я Мэйзи.
Она подняла на меня голубые глаза, ставшие смертельно серьезными.
— Больше никакой Моаны. Дайте мне «Звездные войны». Это не страшно, — она бросила взгляд в сторону Эллы.
Элла насмешливо хмыкнула, но кивком подтвердила согласие на сделку.
— Договорились. У меня дома есть зеленые яблоки, которые ты любишь. Дай мне пару минут пообщаться с твоей мамой, и я принесу их тебе, хорошо?
— Договорились.
Я укрыл ее одеялом и последовал за Эллой в ее кабинет.
ТЕБЯ ДОСТАТОЧНО.
На доске объявлений висела написанная от руки надпись, которую я ей прислал. Да, черт возьми, ее было достаточно. Я был единственным, в ком не хватало почти всех качеств. Включая честность. Как странно было завидовать самому себе. Знать, что у другой версии тебя есть частичка женщины, которую ты любишь?
— Как у нее с уровнем тромбоцитов?
— Завтра утром мы поедем в медицинский центр для очередного переливания крови. Они могут сделать это в Теллуриде, так что, по крайней мере, это близко.
Я кивнул и протянул Элле папку.
Ее пальцы немного дрожали, но она открыла ее. Затем ее рот открылся.
— Ты сделал это.
— Я сделал. Ты свободна. Дети свободны.
— Как? — она прочитала снова.
— Я очень убедителен.
Она улыбнулась.
— В это я верю.
Я сунул чек в папку, позволив ему упасть. У нее открылся рот.
— Что это?
— То, что вам причитается.
Она откинулась назад, облокотившись на край стола.
— Это полмиллиона долларов. Почему он… Что ты сделал?
— Дал вам немного денег, которые должен был дать с самого начала.
Она подняла на меня глаза, и на ее лице появилось множество выражений, за которыми я не мог уследить.
— Мне они не нужны.
— Я так и подумал.
— Подумал?
Я кивнул.
— Ты растила их одна. Я подумал, что последнее, что ты сделаешь, это возьмешь деньги сейчас. Это даст ему чувство собственности, которого ты никогда не допустишь.
— Тогда почему ты принес чек?
— Однажды ты сказала, что для того, чтобы причинить ему боль, я должен ударить по деньгам. Вот я его и ударил. Я принес тебе чек, потому что никогда не отниму у тебя такой выбор. Эти деньги могли бы погасить все долги за «Солитьюд» или оплатить лечение Мэйзи. Или ты можешь отложить их на колледж в будущем. Я не отбирал этот выбор.
— Мне это не нужно для Мэйзи.
— Нет, если бы ты хотела, чтобы я удочерил ее, а ты не хочешь. Это еще один выбор, который я не буду тебе навязывать. Я не Джефф. А это дает тебе выбор. Этот чек означает, что ты не загнана в угол. Тебе не придется выбирать меня.
Мы стояли и молча смотрели друг другу в глаза, пока она раздумывала. Я умолял ее довериться мне. Опереться на меня. Нуждаться во мне хотя бы немного, потому что это именно то, что нужно мне. Ее глаза размышляли, взвешивали и решали, не отрываясь от моих, пока она разрывала чек на кусочки.
— Я выбираю тебя. И теперь я свободна. Мы свободны.
Я улыбнулся, потому что знал, что больше я не свободен — я принадлежал ей… им.
Глава семнадцатая
Бекетт
Письмо # 3
Хаос,
Родительство — отстой. Прости, я знаю, что мы не настолько хорошо знаем друг друга, чтобы я могла сказать что-то подобное, но это так. По крайней мере, сегодня это так. Я только что провела большую часть дня в кабинете директора. Мало того, это был тот же самый директор, что и в моем детстве. Клянусь, я села в скрипучее кресло напротив его стола, и мне снова стало семь. Только теперь я была взрослой, а мои дети были теми, кто ставит меня на место перед директором.