Так я узнаю, почему тебя называют Хаосом? Или это такой же секрет, как и твоя фотография?
— Элла
***
— Хаос, не хочешь поделиться? — спросил Уильямс по связи, кивнув в сторону письма.
— Нет, — я сложил письмо номер шесть и сунул его в нагрудный карман, пока вертолет вез нас к месту задания. Хавок все еще находилась между моими коленями. Она не была большой поклонницей вертолетов и спуска по канату, который нам предстояло преодолеть, но держалась уверенно.
— Ты уверен? — Уильямс снова поддразнивал, его улыбка ярко сияла на его потемневшей от камуфляжа коже.
— Абсолютно.
Он не получит ни письма, ни печенья. Я не собирался делиться с ним частью Эллы. Она была первым человеком, который когда-либо был только моим, даже если это было только через письма. С этим чувством я не хотел расставаться.
— Оставь его в покое, — сказал Мак, сидя рядом со мной. Он посмотрел на мой карман. — Она тебе подходит.
Я чуть было не отмахнулся от него. Но то, что он дал мне, было подарком. Элла была подарком. В моей жизни было что-то больше, чем только связь с парнями, и с миссией. Он дал мне окно в нормальную жизнь за пределами коробки, в которую я загонял себя последние десять лет. Поэтому я рассказал ему правду.
— Да, — я кивнул. Это было все, что я мог ему дать.
Он с ухмылкой хлопнул меня по плечу, но не сказал «я же говорил».
— Десять минут, — передал Донахью по связи.
— Какой он? Теллурид? — спросил я Мака.
Его глаза приняли тот тоскливый вид, от которого я обычно отмахивался. Теперь мне до странности хотелось узнать, представить себе крошечный городок, в котором она жила.
— Он прекрасен. Летом здесь пышно и зелено, а горы возвышаются над тобой, словно стремясь поднять тебя ближе к небесам. Осенью они кажутся золотыми как сейчас. Зимой здесь многолюдно из-за лыжного сезона, вокруг «Солитьюда» выпадает снег, и все словно покрывается новым покрывалом. Потом приходит весна, дороги становятся грязными, туристы уезжают, и все рождается заново, такое же прекрасное, как и в прошлом году, — он откинул голову на сиденье UH-60.
— Ты скучаешь по этому.
— Каждый день.
— Тогда почему ты все еще здесь? Почему ты уехал? — он повернул ко мне голову с грустной улыбкой.
— Иногда нужно уйти, чтобы понять, что именно ты оставил. Ты не ценишь что-то по-настоящему, пока не потеряешь.
— А если бы у тебя никогда этого не было? — это был скорее риторический вопрос. Я никогда не привязывался к месту и не испытывал чувства дома. Я нигде не задерживался достаточно долго, чтобы это чувство укоренилось. Или, может быть, я не был способен пустить корни. Может, их так часто вырывали из меня, что они просто отказывались расти.
— Вот что я тебе скажу, Джентри. Ты и я. Как только закончится эта командировка, давай возьмем отпуск, и я покажу тебе окрестности Теллурида. Я знаю, что ты умеешь кататься на лыжах, так что мы отправимся на склоны, а потом в бары. Я даже могу позволить тебе познакомиться с Эллой, но для этого тебе придется пройти через Кольта.
Элла. У нас была еще пара месяцев в этой группе. Потом было прощание с Силами Быстрого Реагирования и здравствуй небольшой простой, который я обычно презирал, но сейчас чувствовал легкое любопытство. Элла? Любопытство не было легким. Я хотел увидеть ее, поговорить с ней, узнать, действительно ли женщина, написавшая письма, существовала в мире, который не был бумажным или идеальным.
— Я бы с удовольствием, — медленно ответил я. Он предлагал мне это бесчисленное количество раз, но я никогда не соглашался.
Его брови поднялись, а широкая ухмылка стала почти комичной.
— Хочешь увидеть Теллурид или Эллу?
— И то, и другое, — честно ответил я.
Он кивнул, после по связи прозвучала пятиминутная инструкция. Затем он наклонился так, чтобы его мог слышать только я, это было не для чужих ушей.
— Вы подходите друг другу. Если ты когда-нибудь позволишь своим ногам простоять на одном месте достаточно долго, чтобы что-то выросло.
Мудак. Ты все портишь.
Выбросив из головы слова, я сосредоточился на настоящем. Если я загляну в прошлое, это будет означать катастрофу, и я захлопнул эту дверь в своей голове.