— Посмотри на меня, — его голос приобрел тот хрипловатый оттенок, который мне так нравился.
Я подняла на него глаза, желая понять, о чем, черт возьми, думает этот мужчина. Что удерживает его от того, чтобы взять то, что как я знала или, по крайней мере, надеялась он хотел.
— О чем ты думаешь? — спросила я.
— Я считаю, сколько бокалов вина ты выпила. Два за ужином. Один после концерта, а прошло уже сколько? Пять часов? — его глаза сузились в раздумье.
— Я не пьяна, если ты на это намекаешь! Как будто мне нужен алкоголь в качестве оправдания…
— О нет, — оборвал он меня, понизив голос еще больше. — Я не спрашиваю о тебе. Я хочу знать для себя. Я хочу быть уверенным, что, когда я задам следующий вопрос, ты не будешь слишком пьяна, чтобы ответить на него.
Мой язык смочил внезапно пересохшие губы.
— Хорошо.
— Ты хочешь меня, Элла?
— Думаю, я ясно дала понять, что хочу.
Он покачал головой.
— Нет. Я не договорил. Ты хочешь просто со мной целоваться? Или ты хочешь всего меня? Потому что я стою здесь и пытаюсь удержать руки на стойке, чтобы не отправить их вверх по твоему платью к внутренней стороне твоих бедер.
Мои губы разошлись, они слишком тяжелые, чтобы оставаться закрытыми.
— Потому что я знаю, что как только они начнут гладить эту мягкую кожу, я не смогу дышать, не взяв тебя, не скользнув в тебя, как я фантазировал… слишком долго, — он выделил последнюю фразу, донося до меня то, чего он хотел, если я еще не поняла.
Это было именно то, чего я хотела, жаждала… нуждалась больше, чем в том самом дыхании, о котором он говорил.
— И как только это произойдет, между нами, все изменится, Элла. Поэтому мне нужно, чтобы ты сказала мне, что хочешь меня, или вышла за дверь, пока не случилось то, к чему ты не готова.
Я не могла припомнить, чтобы я была более готова к чему-либо в своей жизни.
— Я.
Я расстегнула пуговицу.
— Хочу.
Еще одну.
— Тебя.
— Элла, — он оттолкнулся от стойки.
— Здесь и сейчас, — добавила я, снимая бретельки, на случай если мужчине понадобится мое согласие, а может и мольба. Бретельки упали по бокам, а изгибы моей груди удержали бюстгалтер на месте.
— Спасибо, Господи.
Он не стал расстегивать пуговицы на рубашке, а просто потянулся к затылку и стянул ее с себя тем невероятно сексуальным способом, который свойственен парням. Бекетт сделал это в сто раз сексуальнее, когда обнажил свой торс. Все эти бугрящиеся мышцы и кожа, которую можно целовать… Я была уверена, что смогу испытать оргазм, просто глядя на него. Не то чтобы я когда-либо испытывала его без небольшой помощи, но если и был такой момент, то это был именно он.
— Ты такой… — я развела руками в его сторону. — Все это просто… У меня нет слов.
— Хорошо, — сказал он, опуская рубашку на пол. — Потому что мне понадобится использовать этот рот не только для разговоров, — он в два шага преодолел расстояние, между нами, взял мои колени в свои руки и раздвинул бедра. Затем он выполнил свое обещание, запустив руки мне под платье, пока они не достигли верха моих бедер только для того, чтобы сжать, а затем притянуть нас друг к другу.
Я обхватила его за шею, когда он поцеловал меня. Это был глубокий, мощный и первобытный поцелуй, его рот захватывал мой так, словно он предъявлял на него права. Бекетт целовал меня не так сильно, как раньше, но с большим напором. Мое тело откликнулось, сжимая грудь и распространяя жар по коже. Я задыхалась, когда его большой палец скользнул под край моих трусиков, а мои ногти слегка впились в его кожу, когда он прикоснулся к моему клитору.
— Бекетт, — взмолилась я, рефлекторно толкаясь бедрами ему навстречу.
— Ты моя, — сказал он. Затем он медленно поцеловал меня, его язык скользил по моему, а его большой палец двигался по мне кружась, поглаживая и надавливая, превращая тепло в моем животе в узел напряжения, который он затягивал все туже и туже.
Я беспокойно двигалась, желая ощутить его кожу на своей, но в то же время желая, чтобы его руки оставались там, где они были. Словно прочитав мои мысли, его свободная рука скользнула по моей талии к спине, где он расстегнул молнию на моем платье. Ткань легко поддалась, обнажив бюстгальтер без бретелек. Я выгнулась дугой, прижимаясь грудью к его груди, а он прижал большой палец к моему клитору, посылая по мне разряды удовольствия, сладкие и острые одновременно. Убрав большой палец, он произвел какое-то колдовство за моей спиной и расстегнул лифчик, он упал мне на колени, освободив мою грудь. Он прервал наш поцелуй и посмотрел на меня сверху вниз, трепетно обхватив грудь, проведя пальцами по затвердевшему соску.