— Нет, не против, — ответила она, поднося вилку ко рту.
— Прекрасно, — кивнул он. — Наши друзья все время спрашивают о тебе. Они хотят убедиться в том, что ты… пришла в себя.
— Будет очень… мило, — натянуто улыбнулась она.
— Думаю, нам еще недельку-другую не стоит никуда ходить. Пока ты окончательно не поправишься.
— Да.
— Очень вкусно. Это ты приготовила?
— Нет, миссис Кордоза.
— А, понятно…
Остаток ужина прошел в тишине. Она пила воду — мистер Харгривз отсоветовал ей пить алкоголь — и с завистью поглядывала на бокал мужа: как бы ей хотелось хоть немного отвлечься от странности всего происходящего, немного притупить ощущения…
— Как дела… на работе?
— Все в порядке, — не отрываясь от еды, ответил муж. — В ближайшие две недели надо будет съездить на шахты, но сначала я хочу убедиться, что с тобой все в порядке. Разумеется, миссис Кордоза будет тебе помогать.
— Я уверена, что со мной все будет хорошо, — заверила она его, испытав облегчение при мысли, что скоро сможет побыть одна.
— А потом съездим на пару недель на Ривьеру. У меня там дела, а тебе полезно побыть на солнце. Мистер Харгривз сказал, что это полезно для… для шрамов, — неловко закончил он.
— На Ривьеру, — повторила она, и перед ее глазами вдруг возник залитый лунным светом берег моря, донесся чей-то смех, звон бокалов. Дженнифер прикрыла глаза, пытаясь сделать расплывчатую картинку более отчетливой.
— Можем поехать вдвоем на машине, только ты и я.
Картинка исчезла, в ушах стучала кровь. Спокойно, сказала она себе, все вернется. Мистер Харгривз сказал, что все вернется.
— Тебе там всегда нравилось. Мне кажется, там ты была счастливее, чем в Лондоне, — взглянув на нее, добавил он и тут же отвел взгляд.
У Дженнифер снова возникло ощущение, что он как будто проверяет ее. Она заставила себя проглотить очередной кусочек запеканки и тихо ответила:
— Как скажешь, тебе лучше знать.
В комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь угнетающим звоном его вилки и ножа о тарелку. Еда вдруг показалась Дженнифер совершенно несъедобной.
— О, мне кажется, я устала куда сильнее, чем думала. Ты не обидишься, если я пойду наверх? — вставая, спросила она.
— Надо было мне сказать миссис Кордозе, что мы вполне можем поужинать на кухне. Помочь тебе подняться? — вскочил на ноги он.
— Прошу не волнуйся, — отмахнулась она. — Я просто немного устала. Утром мне наверняка станет гораздо лучше.
Без четверти десять Дженнифер услышала, как он вошел в комнату. Она лежала в кровати, всем телом остро ощущая прикосновение простыней, глядя на полоску лунного света, проникавшего в комнату через щель между занавесками, прислушиваясь к отдаленному шуму машин на площади, к скрипу тормозов такси, останавливающихся на мгновение, чтобы извергнуть на улицу пассажиров, к вежливым приветствиям прохожих, вышедших с собаками на вечернюю прогулку. Она старалась не двигаться, замерев в ожидании момента, когда все встанет на свои места и она окончательно поймет, что попала в привычную обстановку.
И тут открылась дверь.
Он не стал включать свет. В темноте раздалось лишь глухое постукивание друг о друга деревянных вешалок, на одну из которых он повесил пиджак, на пол с едва слышным звуком упали снятые ботинки, и она вдруг ощутила, как все ее тело напряглось. Ее муж — этот совершенно незнакомый ей человек — собирается лечь к ней в постель. Она так сосредоточенно воспринимала все происходящее вокруг, что даже не задумалась над тем, что будет делать с наступлением ночи. В глубине души она надеялась, что он пойдет спать в соседнюю комнату.
Прикусив губу и покрепче зажмурившись, она постаралась дышать ровно и спокойно, притворяясь спящей. Он зашел в ванную, из крана зажурчала вода, он долго чистил зубы, а потом прополоскал рот. Ковер мягко зашелестел под его ногами, и вот он уже скользнул под одеяло, матрас продавился под тяжестью его тела, кровать заскрипела. С минуту он лежал неподвижно, а она изо всех сил пыталась успокоиться и дышать ровно. «Пожалуйста, только не сейчас, — мысленно взмолилась она, — я же тебя совсем не знаю!»
— Дженни? — шепнул он, дотронувшись до ее бедра, и она едва сдержалась, чтобы не дернуться. — Дженни? — повторил он, неуверенно гладя ее.
Она изобразила глубокий вздох, окончательно давая ему понять, что крепко спит и находится в полном забытье. На мгновение его рука замерла, и он, тяжело вздохнув, откинулся на подушки.
2