Девушку? Кофе, уже тёкший по моему горлу, резко развернулся, ища короткий путь наружу. Я подавилась и закашлялась.
Андрей забрал мою кружку и вместе со своей поставил подальше. Я чувствовала, что он смотрит на меня, и пыталась кашлем выиграть лишнюю минуту, чтобы сообразить.
— За такую перспективу в больнице мне выдадут расчёт, — наконец произнесла я.
— В больнице я к тебе уже не подхожу. Только по работе. А чем мы занимаемся вне её стен, никого не касается.
— Да, но только мы почти не бываем вне её стен.
Андрей вздохнул.
— И что ты предлагаешь?
Я заставила себя сидеть ровно и не елозить.
— Остаться друзьями.
— Друзьями? — переспросил Андрей с таким видом, будто сомневался в моём психическом здоровье.
Я не поддавалась и открыто смотрела ему в лицо.
— Да. Лучшими друзьями.
— А это?..
Он кивнул на меня, и я, опомнившись, крепче запахнула на себе одеяло.
— Это случайность. О которой никто никогда не узнает. Поклянись!
— Случайность, значит? — спокойно произнёс Андрей, как того требовал учебник по психиатрии.
— Да.
Андрей глубоко вдохнул, встал с постели, подошёл к окну и вгляделся в улицу, обеими руками оперевшись на пустой подоконник.
— Скажи честно, дело только в нашей больнице или я что-то делаю не так?
— Дело исключительно в больнице, — уверяла я. — Всё это может разрушить нам будущее. Моё уж точно.
Андрей обернулся через плечо.
— Мы можем встречаться тайно.
— Вряд ли. Мы с тобой никудышные разведчики. Один раз нас уже поймали.
— Тогда я могу поговорить с заведующим.
Я как сейчас увидела лицо заведующего с мерзкими усиками и услышала едкие издёвки, с которыми он увольнял процедурную медсестру и мальчика-ординатора, когда застал их целующимися в подсобке.
— Нет! Не надо с ним разговаривать.
Андрей повернул ко мне голову.
— Почему?
— Он ни для кого не делает исключений и нам — особенно мне — навстречу точно не пойдёт.
— Брось. Он нормальный дядька. С ним только нужно уметь разговаривать.
— Всё закончится тем, что я потеряю работу, а я не могу ее потерять, понимаешь? — я посмотрела Андрею в глаза и закусила губу. — Мне нравится наша больница, и если я хочу стать хирургом, лучше места для того, чтобы научиться просто нет! Через полтора года я хочу прийти сюда ординатором. Потом, если будет место, устроиться в штат. Пойми, я не могу лишиться всего из-за романа! Пусть даже с мужчиной, который способен отыскать ромашки в октябре, — я заметила, как он усмехнулся, и добавила: — Я бы ни за что не отказалась, если бы только все копья не были нацелены на моё будущее.
Андрей вздохнул.
— Я и забыл, с кем имею дело, — сказал он, и на губах у него застыла грустная полуулыбка. — Тебе важнее карьера. Я понимаю. Наверное, даже поддерживаю, — он потянулся ко мне и осторожными пальцами спрятал за ухо прядь волос с моего лба. — Во всяком случае, это правильно для человека, решившего закончить медицинский.
— Злишься? — спросила я, поймав его руку.
— Нет.
Андрей улыбнулся привычной дежурной улыбкой, в которой не принимали участия глаза, мягко высвободил свою руку и поднялся.
— Я не надеялся, честно говоря, но попытаться стоило, так ведь? — и тут же, не дожидаясь ответа. — Вставай, моя бабушка жила за семьдесят километров от Москвы. А тебя к вечеру надо привезти домой. Умывайся, я пока помою посуду.
Взял поднос, развернулся и вышел в кухню.
Я собрала свои вещи, нашла в прихожей сумку и прошмыгнула в ванную. Быстро приняла душ, оделась, даже накрасила тушью ресницы.
Андрей ждал меня в коридоре, готовый выходить.
Пока мы ехали в его машине в сторону области, Андрей упорно молчал и смотрел только на дорогу. Я его обидела. Спрашивать об этом бессмысленно и глупо. Всё равно что спрашивать у человека с отрубленным пальцем, больно ли ему.
Моя беда в том, что с детства я не умею просить прощения. То есть, разумом я улавливаю момент, когда стоило бы извиниться, но заветные слова никак не хотят расставаться с моим языком.
Я сделала музыку тише и сказала:
— Мы едем в дом человека, которого я совсем не знала. Расскажи о бабушке.
Он глубоко вдохнул. Я уже заметила за ним привычку глубоко вдыхать, если случается нечто неожиданное: открывается кровотечение или наступает асистолия.
— Ты и так знаешь почти все её работы, — ответил Андрей, даже не посмотрев в мою сторону.
— Я не о работах. Расскажи о ней самой. Каким она была человеком?