– Простите великодушно, – пробормотал он, усаживая инспектора в кресло и устраиваясь в кресле напротив него. – Это… сильное потрясение. Скажите, чем я могу быть вам полезен?
Прежде чем ответить, Ридж с минуту внимательно рассматривал викария. Несомненно, тот находился в стрессе. Он побледнел, руки у него дрожали, и дыхание сделалось прерывистым. Инспектор знал не так много, чтобы решить, вызвано ли это было внезапным известием о насильственной смерти, ворвавшимся в размеренную жизнь пастора, или же тому существовала более серьезная причина. В любом случае, пока не имело смысла нагнетать обстановку. И он заговорил негромким, спокойным тоном:
– Мне необходимо выяснить, мистер Маунт, что произошло вчера вечером, и во всех подробностях. Значит, адмирал Пинестон прибыл к вам на ужин со своей племянницей. Кстати, как зовут даму?
– Мисс Эльма Фицджеральд. Она дочь его сестры.
– Сколько ей лет?
– Чуть более тридцати.
– Благодарю вас. Во сколько они прибыли?
– В семь тридцать. В своей лодке.
– А отбыли?
– В начале одиннадцатого. Боюсь, что с точностью до минуты я вам не скажу. Однако они прощались со мной, когда начали бить церковные часы, и адмирал Пинестон произнес: «Поторопись, я хочу вернуться до полуночи» – или нечто подобное. И через несколько минут они уехали.
– Вы их провожали?
– Да. Я спустился с ним до пристани, а Питер – мой старший сын – помог им отчалить. Иногда это довольно затруднительно, особенно если течение сильное.
– Вы видели, как они вышли на берег?
– Да. Было не очень темно. Я наблюдал, как они завели лодку в принадлежавший адмиралу навесной сарай, а позднее заметил, как они оттуда вышли и направились к дому.
– Полагаю, деревья за навесным сараем скрыли бы их от вашего взгляда, – заявил инспектор, успевший хорошенько осмотреться. – Или вы хотите сказать, что они шли через лужайку?
Викарий с уважением взглянул на него.
– Нет, они шагали за деревьями, – ответил он. – Но мисс Фицджеральд была в белом платье, и оно просвечивало сквозь них.
– Но адмирал-то был не в белом платье?
– Нет… Знаете, теперь, когда вы об этом упомянули, я не могу утверждать, что адмирал вышел из навесного сарая. Однако видя его племянницу, я естественным образом заключил, что он находился с ней.
– Да, – кивнул Ридж. – А сами вы остались на улице курить до…
– Двадцати минут одиннадцатого.
– А затем?
– Запер дом и отправился спать.
– И больше вы о своем соседе ничего не слышали?
– Нет.
– А ваши сыновья? Или слуги?
– Вряд ли. Все уже улеглись спать, когда я вернулся.
– Благодарю вас. Мистер Маунт, как по-вашему, адмирал Пинестон весь вечер пребывал в обычном расположении духа?
Вопрос явно озадачил викария.
– Я… я не думаю, что смогу исчерпывающе вам ответить, – пробормотал он. – Понимаете, я не очень хорошо знаю адмирала. Он недавно поселился в наших краях.
– И все же, – настаивал Ридж, – вы могли бы заметить, казался ли он огорченным или расстроенным. Нет? – Видя, что викарий колеблется, Ридж немного поднажал: – Если вы что-нибудь заметили, мистер Маунт, то должны рассказать мне об этом. Очень важно, чтобы мы выяснили все о душевном состоянии этого несчастного человека в то время. И уверяю вас – я умею хранить тайны.
– Ну… – начал викарий, поерзав в кресле. – Возможно, это пустяки. Но я бы сказал, что адмирал был, вероятно, немного расстроен. Он вел себя не так благодушно, как обычно. Вообще-то адмирал был приятным человеком и совсем не раздражительным.
– А он проявлял раздражительность по отношению к мисс Фицджеральд?
– О нет… едва ли…
– Но вел себя так, словно его что-то беспокоило?
– Наверное, это из-за замужества его племянницы. Он об этом что-то говорил, но немного.
– Она выходит замуж? За кого?
– За некоего Артура Холланда. По-моему, из Лондона. Я его не знаю.
– А адмирал Пинестон не одобрял их союз?
– Я этого не говорил. Он ничего не рассказывал. Просто выглядел так, будто что-то разладилось. Вероятно, это имело отношение к ее делам. У нее много денег, насколько я понимаю, а адмирал является… ее опекуном. Но я действительно не в курсе.
– А вы лично давно знали адмирала?
– С тех пор как он здесь поселился, примерно месяц назад. Я нанес ему визит, и мы познакомились.
– Вы с ним часто виделись?
– Два-три раза в неделю.
– А вы никогда не слышали, чтобы адмирал говорил о каких-то врагах, о ком-то, у кого есть причины убить его?