- Не совестно ли? - спросил молодой у Амали дрогнувшим голосом. Шпоры у него были еще тяжелее, чем у принца. - Научила девчонку, а она теперь верит.
- Мне нечего стыдиться, - сказала Амаль, глаз от шпор не поднимая.
- В самом деле? - спросил молодой гневно. - Отдать больную сестру в жены, наплетя ей невесть что. Или не сестра, а дочь? Навсегда отдать в чужую власть, чтобы озолотиться? - Он зашуршал чем-то, Амаль вскинула голову, ожидая увидеть обнаженный меч, но он остался в ножнах, а на дорогу упала монета. - Возьми. За столько народ продает своих женщин? Безбожники!
- Вигго, - сказал принц Гайр напряженно, потому что русалка не хотела разжимать пальцев на стремени. - Народ делает это не от бесчестья, а от отчаянной бедности.
Молодой развернулся, плеснув плащом, взлетел в седло. Амаль подскочила, подбежала, схватила русалку поперек тела. Остальные двое залезли в седла, и процессия тронулась.
Амаль крикнула:
- Ваше Высочество, постойте!
Отбежала под навес, схватила кувшин с морскою водой, которую забыла выплеснуть, и окатила русалку. Та заклокотала, затрясла руками. Амаль потащила ее вслед за всадниками, крикнула:
- Посветите!
- Поди прочь, девка, - сказал молодой, обернувшись в седле, - а не то...
Он замолк и остановил коня. И принц следом за ним, и все остальные. Амаль взяла русалку за запястье, подняла руку так, чтобы луна просветила перепонки между пальцами.
- Это меняет дело, - только и сказал принц.
Амаль набрасывала вещи на полотно, металась по дому, подхватывала то одно, то другое. Стиг ходил за нею и покрикивал:
- Не пущу! Что выдумала!
Амаль не слушала, пихала его с дороги.
Принц согласился выходить небыстро, чтобы она успела догнать. Они хотели забрать русалку и быть таковы, но Амаль ползала на коленях, упрашивала: возьмите меня, я буду толковать, что она говорит, и рассказывать ей, что говорите вы. Она не знает ничего, боится. Русалка вертела головой, спрашивала то и дело, почему принц немедленно не берет ее в жены, и уточняла, это ли называется у людей "красив и статен". Потом, когда Амаль пересказала, о чем речь (прояснив заодно, что это младший принц, а жених ее - старший), уперлась и заявила, что без своей дорогой подружки никуда не собирается. Вставила даже пару человечьих слов.
Колени болели. Амаль потирала их и кидала в узел одежду свою и матери, чтобы русалке было, во что сменить в дороге. Потом подумала, что ее переоденут в богатое, но все равно уложила, что было красивого.
- Не пущу! Кто будет ходить в море? На что мы будем жить? Родного отца бросаешь на голод!
- Вон вам, батюшка, на прокорм, - сказала Амаль, кивнула на стол, где лежала брошенная молодым Вигго (какого он, интересно, рождения?) монету.
- Ослушница! Вот я тебя!
Он на секунду затих. Раздался свист. Амаль подалась в сторону, полено ударило по плечу. Амаль взвыла, дала Стигу оплеуху с разворота, отобрала полено, замахнулась. Потом с силой бросила его к очагу, взяла Стига повыше локтя, дернула к себе, сказала тихо, с клокотаньем:
- Я вам, батюшка, счас и вторую ногу поломаю. - Оттолкнула его, он врезался в стол, а Амаль сложила концы узла, завязала. Подняла, держась за пораженное плечо. Стиг зашипел проклятия.
Амаль выскочила из дома, побежала к сгоревшему в том году сараю, бросила узел в углу, ощупью в темноте нашла нужную половицу, срывая ногти, выдрала ее, сунула руку в соломенную труху. Вытянула на свет узелок не меньше того, что навязала себе с тряпьем. Развернула, запустила руку в сокровища, которые надарила ей русалка за все время. Продать не продашь, решат, что украла, кто она такая, чтобы владеть подобным добром? Может быть, в столичном городе, где ее никто не знает... Она связала оба узла, повесила себе на плечо, словно перекинула седельную сумку, и поспешила к ожидавшим. Остановилась, бросила взгляд вдоль берега. Арфа! Амаль сжала зубы, подумала: дождется меня. Я ведь вернусь. Заставила себя сделать шаг, потом второй, и вот она уже у дома, и всадники еще видны подальше.
Амаль заскочила в дом, сказала:
- За труды вам, батюшка, и на питание.
Раскрыла кулак. Жемчужины заскакали по полу. Стиг похромал к ней, простонал:
- Бросаешь! Родную кровь, семью! В могилу меня сведешь!
- И хватает же у вас ума меня совестить, - сказала Амаль. - Я б хотела свести вас в могилу, как вы свели матушку, да... - Она махнула рукой и выбралась за порог. Потом сунулась обратно, сказала: - Я вернусь.
Стиг, отставив в сторону больную ногу, уже собирал жемчужины в ладонь, как птица зерна для птенцов.
Русалка помахала ей с седла, шатнулась, ухватилась за луку. Амаль нагнала лошадей, оглянулась на дом. Придержала от ветра шляпу.