Деловая Агнешка уже вовсю орудовала вилами, собирая старую солому. Похоже, заграничному лекарю и впрямь ничего нельзя было здесь делать своими руками. Фауст успел только сложить весь инвентарь и найти в комнате табурет, чтобы поставить его вместо привычного столика на участке. Подготовка к выступлению уже стала для него рутиной: расчистить место для костра; найти палки поувесистей, которые можно пропитать алхимическими растворами; рассыпать пороху и воткнуть в землю искрящиеся свечи. А тут и народу явно наскучило шататься вокруг двора, и люди снова стали собираться внутри. Если среди больных и просящих было много людей в бедных, поношенных одеждах, то сейчас публика была куда более разношёрстная. В огород сразу набилась целая толпа детей от трёхлеток до подростков, которые с восхищением глазели на незнакомца. В первые ряды пропустили богато одетую семью из мужчины, женщины и троих дочерей. Когда народ более-менее расселся, бабулька наконец бросила вилы и устроилась в толпе.
Фауст оказался полностью прав: до сложных номеров дело даже и не могло дойти. Деревенские оказались в полном восторге от самых простых дымовух и цветного огня. Дети с радостными визгами скакали около прикопанных древесных свечей, а богато одетый мужик в первых рядах очень задумчиво наблюдал за холодным пламенем и хмурился от горящего пороха. Какие тут иллюзии или фокусы с предметами! Зато пришлось израсходовать больше фейерверков: народ радостно гудел после каждого искрящегося огонька, и Агнешка на правах помощника только и успевала подносить свёрток для монет, которые толпа, действительно, совершенно не жалела.
К моменту, когда со двора ушёл последний праздно шатающийся дедок, всё норовивший сунуться Фаусту под руку, уже забрезжил рассвет. Ночёвка, похоже, продлится до самого обеда: бедняга не спал уже почти сутки. Бабульке он выдал щедрую горсть медяков и наказал купить любой свежей еды, которая найдётся в деревне. А с утра ведь кто-то ещё обещал прийти с вопросами, рассеянно подумал он, собирая пустые скляночки с пожухлой травы. Ну ничего, подождут. Как там говорил Марк? «Высочество отдыхать после изволит»?
Калитка скрипнула. Парень оглянулся, надеясь увидать там Агнешку со своим ужином, но у ограды, всё так же хмурясь, стоял тот богатей с первого ряда. Однако сейчас он был не с семьёй, а в компании нескольких караульных.
– Это ты ж, значится, заграничный лекарь? – недовольно спросил богатей, подойдя к Фаусту. Тот покосился на караульных, оставшихся на месте, но всё же кивнул.
– Я был ночью на твоих фокусах, – продолжил мужик. – Не знаю, как ты это творил, да и не хочу, на самом деле, знать. Может, ты и правда учёный лекарь. А может, ты колдун, или леший, или в тебе дух тёмных племён из мокрых лесов по ту сторону гор. Но я пришёл попросить – нет, потребовать, чтобы ты пришёл в храм сегодня вечером и помог нам провести службу. Твои умения нам будут очень кстати. Не обидим, конечно. Всё понимаем.
Фауст мягко улыбнулся.
– Я не могу принимать участие в ваших службах, мастер. Колдовство и чужеземные обряды – одни из самых страшных преступлений для моего народа, за которые карают нечестивой смертью. А даже если бы и мог – я очень тороплюсь в столицу, и днём я должен уже быть на тракте. Сожалею.
– Ты, верно, не понял, парень, – богатей был всё таким же хмурым. – Меня зовут Лотар из семьи Креца. Я ношу титул подручника. Моя семья стоит во главе этой деревни. А это, – он махнул рукой в сторону караульных, – Громобой, Вдовец и Следопыт. Посмотри на них внимательнее. Давай, не стесняйся. А теперь подумай ещё раз. Хорошенько подумай. И скажи: придёшь ли ты к закату в храм Всесветного?
Глава 4. Народный глас
Фауст молчал, не в силах переварить сказанное. Он был готов ко многому: к презрению за чужеземное происхождение, к изгнаниям за ересь, к подозрительному отношению или к освистыванию на выступлении. Но то, что просил голова…
– Если ты не понял, – негромко продолжил мужик, – я не спрашиваю. Уж поверь, я сделаю всё, чтобы твоя остановка в деревне стала невыносимой, если ты не пожелаешь исполнить мою волю.
– Но почему? – тихо спросил мастер. – Я не делал ничего предосудительного. Меня позвали ваши жители.
Богатей покачал головой.
– Ты даже не представляешь, что натворил своим приходом. Ты вскрыл нарыв на жизни нашей деревни. Мужики готовы строгать твой идол из бревен, а женщины – называть детей в твою честь. Агнесса дома?