– Вот сразу знал, что мы с тобой сладим. Слушай, может того… – он зазывающе ткнул его плечом, – продолжим, а? Вишь, скучает народ?
Люди вокруг и правда бездельничали. Поесть уже успели все, кроме молодых. И, видимо, пока они не освободятся, никаких развлечений устраивать не планировалось.
– Ай, ладно, – Фауст махнул рукой, – тащи всех обратно. Ещё кое-что вспомнил. Палка нужна.
Палку – хорошую, увесистую, – принесли парни, которых зазвал дед. Сначала компания прошла вторым кругом по уже известным им играм (кольца пришлось клянчить у соседней женщины; она сначала было возмутилась, а после заинтересовалась и велела уступить место). А после приступили и к палке раздора: показывали разное количество пальцев, и те, у кого жесты совпадали, хватались за палку, которая стояла на столе в чашке. В противостоянии мужика-мясника и дедовой соседки палка, наконец, не выдержала и треснула пополам.
– Тьфу, – женщина выглядела раздосадованной. – Не могли нормальную найти. Кольца мои отдайте.
Мясник плюнул, со злости воткнул обломки палки в землю и, бросив на стол несколько медяков, пошёл к своему месту. Украшения отправились к своей законной хозяйке, а все горки монет, кроме последней, снова забрал дед. Фауст уже начал подозревать, что тот как-то мухлюет, чтоб заработать себе на дорогу.
Время уже было к вечеру. Когда небо окрасилось в бордово-золотистые цвета, ближние к молодым гости затянули песни – какие-то медленные и унылые для такого дня. Зато к концу второго напева подошли музыканты, которые разместились прямо за столом молодых и сразу же дали весёлую мелодию. Гости, смеясь, начали вставать со своих мест и зазывать своих соседей на танцы.
– А пошто ты не идёшь? – участливо спросил дедок, засовывая под стол ещё один кусок пирога. Фауст покачал головой – от здешнего мёда всё-таки его развезло достаточно, чтобы он, едва встав на ноги, понял, что лучше даже не пытаться. Голова при том оставалась на удивление ясной.
– Ты куда едешь потом? – спросил он. – Я б, конечно, остался тут ещё на пару деньков, но вдруг нам по пути?
– Ох, я ж забыл совсем, – дед засуетился, – вот ещё чуть посижу и пойду уж, чтоб не совсем в ночь ехать. Я в сторону столицы, но перед ней сверну. Могу до Минивки тебя довезти, сойдёт?
– Сойдёт, – кивнул Фауст. Минивка была последней деревней перед столицей, и мысль о том, что ему не придётся снова несколько дней идти через степь, здорово его обрадовала.
– Дойти-то до ограды смогёшь? – хохотнул дедок.
– Уж постараюсь, – юноша махнул рукой. – Не дойду, так доползу. Даже если не доберусь до тебя – всё равно надобно к Софочке возвращаться.
Старик улыбнулся. Сидящих за столами оставалось уже совсем мало: почти все гости отправились плясать. Выходило это комично: мёда хватило всем, и танцы выходили весьма неуклюжими. К столу, чуть посмеиваясь, подбежала раскрасневшаяся невеста.
– Эй, вы чего сидите такие тоскливые? – она схватила Фауста и старика за руки и потянула их наверх. Брошь уже была приколота к корсету. – Такая красивая, – она смущённо улыбнулась, заметив его взгляд, – спасибо тебе. Ну чего, пойдёмте, а?
– Мне-то уже поздновато, – хохотнул старик, – а ентого молодца тащи, конечно, чего он раскис.
– Я не знаю, – смутился Фауст, – этого танца. Не хочу, чтоб надо мной столько гостей смеялось.
– Да ничего сложного, – махнула рукой Лианна, – смотри: этой ногой сюда, этой вот так… – она принялась показывать движения, но, похоже, тоже перебрала немного: после поворота всё-таки не удержалась и шлёпнулась на землю. И тут же завыла от боли.
– Эй, эй, – парень высунулся из-за стола, – чего с тобой? – он осёкся, увидев её бедро, из которого торчал обломок той самой злосчастной палки.
– Эдгааар! – захныкала девушка, – позови лекаря, позови, скорее!
Невесту обступили гости. Девушка сразу же стыдливо натянула юбку до самых сапожек, чтоб никто не смотрел на её голые бёдра. Кто-то пытался её поднять на ноги, но та только сильнее заплакала. Немудрено – палка до половины вошла в ногу, и опираться на неё не было никаких сил. И голова, и жених прибежали практически одновременно. Эдгар растолкал гостей, склонился над невестой и, поглаживая её по волосам, принялся выспрашивать у народа, чтоб те позвали врачевателя.
– А лекарь-то наш запил, – тихо сообщил дед, – его даже вон на празднике не было. Лежит, небось, дома у себя и пузыри пускает второй день.
Гости, похоже, это тоже вспомнили. Невеста продолжала плакать, и её сложно было в этом винить. Вивьен, голова, внимательным взглядом обвёл гостей в поисках то ли самого умного, то ли самого трезвого.