Люди тихонько ахнули. Аристократка в углу напряглась и сжала кулаки.
– А деревенские-то ему поверили поначалу, вы представляете! – воскликнула женщина, которая первая рассказывала про товар. – Моленную собрались ему строить вот прямо на месте церкви разрушенной!
– А как начали горелые доски разгребать, – подхватил паренёк рядом, – так нашли там вещи колдуна заграничного, который за пару дней до того силу свою огненную народу показывал. И вот сложили одно с другим, да и поняли, что голова-то ничего сам и не творил, всё тот колдун.
У Фауста задрожали руки. Почувствовав, что сейчас, того и гляди, расплачется, он прикрыл лицо ладонями, закопавшись пальцами в волосы.
– Лотар избит до полусмерти, его держат в подвалах и не выпускают. Люди очень разозлились, – вздохнула женщина. – А дочери его с женой стащили все семейные сбережения и рванули во Фратанию. И поделом – кто знает, что бы с ними сделали… деревня без управления стоит. Дозорные поделились на две стороны: одни защищают старосту, другие его обвиняют в ереси. Безнаказанный народ творит, что хочет.
«Нет, нет, не так должно было всё пойти», – парень в отчаянии опустил голову на стол. – «Как могла разрушиться вся деревенская жизнь из-за ощипанной рульки и горстки кренделей?! У них всё должно было быть хорошо, я же… я же…».
– Заграничный колдун, говорите… – задумчиво протянула женщина на входе. Голос показался знакомым. «Ох, а не на рынке ли я её встречал?», – а к нам заглянул один такой намедни.
Даже сквозь ладони Фауст почувствовал, что все присутствующие разом обернулись в его сторону. Щёки его запылали.
– У него и печать из Осочьей есть! – крикнула девка с подносами. – Я видала вчера!
– Нет, – прошептал Фауст, – нет, пожалуйста… – рёбра вновь предательски заныли, словно ожидая новых ударов. Он почувствовал, что кто-то сел рядом и ткнул его в плечо.
– Эй, парень, – на голос это был мужик из каравана, – что скажешь насчёт всего этого?
Мастер выпрямился и поднял на мужика красные слезящиеся глаза. Тот, похоже, по одному взгляду всё понял.
– Вещи покажи, – велел он. Фауст покачал головой. – Надо ж проверить, не врёт ли Роксана. Открывай свои мешки.
Мастер снова покачал головой и обхватил свои свёртки двумя руками. Какой же я всё-таки трус, снова подумалось ему.
– Зачем? – спросил мужик. – Просто… зачем? Ты не понимал, к чему всё приведёт?
Фауст зажмурился.
– Я пытался помочь, – сипло прошептал он. – Я пытался…
– В деревне резня! – рявкнул мужик, ударив кулаком по столу. Юноша вздрогнул и покрепче обхватил свои вещи. – Люди на улицы выходить бояться! А храм?! Вы храм наш разрушили! Он войны переживал, а тебя с главой – нет! Ты по какому праву иноземные обряды в церкви Всесветного проводил – совсем гнева его не боишься?!
– Ваш бог не имеет надо мной власти, – едва слышно прошептал Фауст. – Я верую в вышнее Солнце. И, если на то будет воля нашего мира, буду наказан по всей его строгости за то, что натворил.
– Будешь, – угрюмо пообещал мужик, – будешь, да немного раньше, чем рассчитываешь, – он встал, тяжело опираясь на стол кулаками. Вокруг стола начал собираться народ.
– Караульных бы позвать, – забеспокоилась какая-то девушка на входе, – чтоб остановили, если что…
– Как по-вашему, сами разберёмся? – один из мужчин, стоящих поодаль, угрожающе наклонил голову и скрестил руки на груди, – Или отправим мерзавца в Осочью на колесе, а те сделают, что хотят?
Сердце ухнуло вниз. Ему живо представились те болезные мужики, которые пришли за советом в первый вечер, идущие на него с вилами и факелами. Он снова сжался, пытаясь избежать удара, но чья-то сильная рука схватила за волосы и подняла ему голову.
– В глаза смотри нам, – прохрипел мужик, пригрозивший колесом. – И отвечай. Солжёшь – мигом поплатишься. Чья была идея?
– Старосты, – едва слышно прошептал Фауст. – Я не хотел. Я отказывался. Он заставил.
– Заставил? – ухмыльнулся тот, – или заплатил? А ну-к, заберите-ка у него вещи. Проверим, как заставляли, – мужик, держащий волосы, расслабил наконец кулак и дёрнул у него из рук свёрток с инвентарём.
– Нет! – вскрикнул мастер, вжавшись спиной в стену. В дальнем углу сдержанно кашлянули. Народ обернулся – та недовольная богачка, по-прежнему сидя за столом, задумчиво водила пальцем по бокалу.
– Чего? – буркнул мужчина, тот самый, который угрожал колесованием. Но спеси у него, впрочем, поубавилось.