– Может, хватит тебе? – заботливо, но немного угрожающе уточнила Анна. – Ты третий день уже вечерами не просыхаешь.
– Так праздники! – возмутился Исидор, – и гостя привечать надо. Гость, не отблаготворишь нас на угощение? Я прям быстро, туда и обратно.
– Да, разумеется, – легко ответил Фауст, отсчитав несколько монет и привычным движением бросив их мужчине. – И на закусь возьми чего.
– Я с ним пойду, прослежу, – пообещала Анна. – Если ты, конечно, не хочешь, чтоб твоё серебро пошло на какую безделушку, – она неторопливо встала, поправила юбки и потрепала своего названного мужа по плечу. – Вставай уж, угоститель великий. Пойдём с тобой искать, чем привечать гостя, раз уж вызвался. Заодно хоть проветришься. А вы развлекайтесь, – она подмигнула девушке.
Когда дверь подвала закрылась, Розмари, не сдерживаясь, тихо прыснула в кулак.
– Они часто так ссорятся, – хихикая, сообщила она, – не всерьёз, конечно. Вообще, Анна и сама не прочь выпить обычно, чего она сегодня такая ворчливая, интересно?
– Может, обидели её чем? – задумчиво протянул Фауст. – Хотя, вроде, весёлая ходит…
Девушка улыбнулась и села поудобней, не сводя с него восторженного взгляда зелёных глаз.
– Ты ж колдун, да? – она игриво наклонила голову к плечу, – колдун ведь?
Мастер усмехнулся. После нескольких порций вина и мёда девушка была наконец весёлой и добродушной, а не ворчливой злюкой.
– Нет, не колдун.
– Ну признайся, – Розмари снова улыбнулась. – Как бы это иначе получалось, если не волшебство?
– Нет, – Фауста это откровенно веселило, – не угадаешь.
– Но ты же не мельник?
– Не мельник, – вздохнув, согласился он.
– А как ты всё это показывал, если не колдовал? – она подсела к нему поближе. Он чуть подвинулся, чтоб уступить ей удобное, без вмятин, место на матрасе.
– Я не колдун, Розмари, – он улыбнулся и потрепал её по волосам. Та только ахнула тихонечко. – Я мастер. А то, что ты видала сегодня на сцене – не волшебство, а наука.
– А где ж такому учат в Пестовке? – недоверчиво спросила она, глядя ему в глаза. Тот покачал головой.
– В Пестовке такому не учат. Да и здесь, в Ивкальге, таких знаний ни у кого нет.
– Тогда… как? – она вновь любопытно наклонила голову к плечу.
Фауст недолго колебался. В конце концов, в нём уже тоже были и мёд, и вино, и несколько глотков грушевой настойки Исидора.
– Я не из Пестовки родом, – тихо ответил он. – А из славного города-порта Мотас. Вы называете его Маатанией. Я учился в храме природы в Аркеях, и у меня были самые лучшие наставники на материке.
– Вот как… – негромко отозвалась девушка. Игривое любопытство с её лица разом пропало. – И что ж, у вас там всех учат так же?
Фауст улыбнулся.
– Не всех, но ум у нас ценится так же высоко, как у вас – кровь и титулы. Во Флоосе благородным назовут человека гордого и храброго, а у нас – образованного. Все дети учатся читать с малых лет. Ты вот во сколько научилась?
– Я не умею, – прошептала Розмари. – Анна тоже. Я даже нотной грамоты не знаю, подбираю музыку на слух.
– О, – смутился Фауст, – извини. Мне продолжать, или лучше не стоит?
Девушка пододвинулась ещё ближе и облокотилась на его плечо.
– Продолжай, пожалуйста, – едва слышно ответила она.
– Хорошо, – он улыбнулся и чуть приобнял её за плечи. – Что тебе интересно?
– Расскажи про свою семью, – попросила она. – С моей-то ты знаком.
Юноша задумался.
– Мой род – потомственные учёные. Все поколения уже сотни лет служат королю. Я старший сын, – он гордо улыбнулся, – и должен унаследовать семейные лаборатории. Меня в них пока не пускают, говорят, что я болван и тюфяк, – он вздохнул, – но, надеюсь, что их всё же не отдадут сестре, как грозятся последний год.
– Ты не болван! – возмутилась Розмари.
– И на том спасибо, – пробормотал Фауст. – Но учился я и правда прескверно. Они работают на главнокомандующего, вооружают армию, – продолжил он в полный голос, – потому во главе должен встать сильный и ответственный человек. А разве может им считаться какой-то глупый скоморох? – он улыбнулся и погладил её по голове. – Но я стараюсь, насколько могу. Все эти фейерверки, огненные кольца и дым – часть моего обучения. Отец, верно, думает, что я на концертах кувыркаюсь и жонглирую, как тот толстяк с утра, вот и не относится ко мне серьёзно, – он снова погрустнел.
– Продолжай, пожалуйста, – тихо отозвалась девушка. Глаза её были чуть влажными, а губы дрожали.