Призрачный мужской силуэт перед его глазами широко улыбнулся.
***
Лазарь зашевелился. Потёр лицо ладонью, открыл глаза и удивлённо глянул на окно под потолком.
– Извини, – пробормотал он, – извини, пожалуйста. Ночь была бессонная… давно сплю?
Фауст покачал головой.
– На закате уснул, – негромко ответил он, – не хотел уж тебя будить… всё хорошо. Спасибо, что сегодня со мной побыл.
Охранник встал на ноги, чуть покачиваясь, и отряхнул штаны.
– Э, зря я столько… – он махнул рукой на пустые бутылки и вздохнул. – Как теперь командиру-то показаться? Даже проспаться не успею к утру. Не прощаюсь, – он положил руку ему на плечи, – я завтра тебя буду отводить. Скоро уж увидимся.
– Ты помнишь? – Фауст поднял взгляд. – Помнишь, что пообещал сделать?
Лазарь смутился.
– Э, не совсем, признаться…
Мастер сполз с досок и рухнул перед ним на колени.
– Возьми с собой мои вещи, – зашептал он, – возьми на площадь, пожалуйста. Там дневник и ещё платье моё. Сожги их, сожги в том же костре. Ты найдёшь. И медальон на ветки. Яблоня, помнишь? Пожалуйста, – он снова едва не заплакал. – Возьми мешок. Это очень важно.
– Х-хорошо, – тихо ответил Лазарь. – Я возьму. И сожгу. Я всё сделаю.
– Именем бога своего поклянись, – полубезумно прошептал он. Охранник, помедлив, кивнул.
– Всё сделаю. Тебе оставить?.. – он махнул рукой в сторону последней полной бутылки.
– Ночь длинная, – грустно улыбнулся Фауст. – Оставь. И… спасибо тебе. За всё.
Дозорный, вздохнув, кивнул и постучал в дверь. Раздался знакомый лязг, засовы открылись. Едва он вышел в коридоры, лицо мастера стало равнодушным и отрешённым. Лазарь исполнит клятву – и Фауст точно это знал.
Глава 10. Подчинивший пламя
Шаги в коридоре и звон замков застали Фауста в той же позе. Он всю ночь не сомкнул глаз. Тёмный силуэт всё нашёптывал ему про обиды и предательства, про концерт и шантаж, удары и цепь. Он больше не сопротивлялся. Он слушал и пропускал через себя всё то зло, что ему пришлось пережить за последние дни. Горький напиток. Светлые косы. Пинок в ногу. Лестница в управе. Гусли на ремне. Холодные доски и угрозы в трактире. Он насильно заставлял себя вспоминать все образы, что вызывали у него боль и гнев. Холщовый мешок. Зелёные глаза. И, когда дверь наконец открылась, он поднял на караульных взор, полный искренней ненависти.
– Где ключ?.. ногу подвинь, – незнакомый ему охранник открыл замок на цепи. – Вставай давай.
– Вам придётся мне помочь, – ядовито улыбнулся Фауст.
– Я вижу… – он оглядел пол, усыпанный пустыми бутылками, – развлёкся напоследок, а? – он подал ему руку.
Пленник потянулся за последним полным пузырём и поднялся, опершись на чужую ладонь. Слабые ноги подогнулись, и, если б не дозорный, подхвативший его под локти, то он, верно, снова б упал.
– Ну и куда тебе ещё, а? – он встряхнул Фауста. – И так на ногах не стоишь.
– И что же, – прошептал тот, глядя в глаза охраннику, – лишите последней бутылки человека, которого на смерть поведёте?
– Ну-ка, поделись, – мужчина позади отобрал и сделал было глоток, но тут же выплюнул и закашлялся едва не до тошноты. – Ну и дрянь, – пробормотал он.
– Э, хватит, – в камеру наконец заглянул Лазарь, чуть шатающийся и с опухшими глазами, – пускай, мы не звери ж. Понимаем. Отдай ему, пусть, – велел он. В руках его был заветный свёрток. – Идти не сможешь, да? Совсем плох?
Мастер пожал плечами.
– Значит, не сбежит, – хмыкнул он. – Помогите ему, что ли. У меня руки заняты.
«Если у меня не получится, то это будет на твоей совести», – Фауста подхватили под локти и осторожно повели прочь из его камеры, – «я сделал всё, что мог сам. Дальше… дальше уже не моя вина». Коридоры были узкими, тёмными и запутанными, словно лабиринт. Несколько раз Фауст обмяк без чувств на несущих его руках, но хлёсткие удары по щекам быстро возвращали его рассудок. Он слабо перебирал больными ногами, невидящими глазами смотря на грязный пол и твердя себе одно и то же. Пожар в храме. Лестница. Цепь. Холод в камере. Гусли. Светлые косы. Я не должен успокаиваться. Я не должен мириться. Зелёные глаза и запах цветов. Мне нужны силы. Тонкие пальцы на плече. Я должен справиться. Должен. Должен…