Марк принялся раскладывать продукты на столе, предварительно протерев его от копоти краем рукава. Корнелия взяла оттуда огурчик и принялась тихонько его грызть.
– Может, чего посерьёзней? – заботливо спросил Фауст. Та покачала головой.
– Отложите мою долю, я оставлю её на дорогу. Завтра-то, небось, накормят, на празднике-то.
Парни пожали плечами и приступили к трапезе. Обсуждать было нечего. Номера были одни и те же, реакция зрителей – тоже, новых впечатлений от выступлений не было уже с два года. Всё, что было нужно – отдохнуть и набраться сил. Марку – перед завтрашней работой, а Фаусту – перед долгой дорогой до чужеземных деревень. Они кивнули запыхавшемуся Гнею, когда тот пришёл с четырьмя огромными полными кружками, и молча подвинулись, чтобы он мог сесть рядом.
***
Крик первых петухов застал Фауста под столом. Он сонно потёр глаза и сел, едва не ударившись макушкой. Марк уже сидел чуть поодаль, разбирая свой свёрток и протирая игровые камушки. Ему сегодня, верно, придётся вспомнить все развлечения, с которыми он знакомился ещё в детстве. Гней и Корнелия спали: один – прямо на траве, раскинув руки, а вторая – на мягкой медвежьей шкуре в обнимку с опустевшей чашкой. Марк заметил шевеление под столом и ободряюще кивнул.
– Рад, что ты наконец со мной. Вам бы выехать до полудня, пока погода хорошая. И еду с собой всю заберите – кто знает, когда получится снова подзаработать.
– Пожалуй, ты прав, – пробормотал Фауст, выбираясь из-под стола. – Феликса не буду пока будить, пусть отсыпается, а вот этого братца уже пора, – ребята уже давно звали Корнелию именем её подопечного, не вкладывая, однако, в это никаких ругательных смыслов. Корнелией она была в Аркеях, в храме или на семейных встречах, когда одевалась в богатые платья, или со строгим лицом сидела за обеденным столом, или изучала бесчисленное содержимое библиотек. Но здесь, в шатре или на телеге, ворчащая, растрёпанная и смешная, не быть Феликсом она просто не могла. – Давай, поднимайся! – он потряс Гнея за плечо, – собираться пора!
– Да я заплачу… – пробормотал он, – да всё верну… а? Что? – он подскочил. Фауст покачал головой.
– Пожитки свои собирай, говорю, и выдвигаемся, пока жара не настала. Пешком до переправы весь день добираться.
Гней поворчал немного, но послушно сел на месте. Собирать было не много. Они уносили с собой весь реквизит, а он уже с ночи был сложен в мешки. Корнелия и Марк продолжали дальше путь без красочных фокусов: было бы странно, если б медведь вдруг начал ставить фейерверки. Столик ребята оставляли Марку, чтобы тот увез его на лошадке. Оставалось только поделить всё имущество да ту еду, которая осталась после ночного пиршества.
– И не забудьте, – напутствовал Марк, продолжая раскладывать свои камушки и напёрстки, – на переправе предупредить, что мы скоро проедем. Вас-то пропустят сразу, а мне без этих ваших храмовых знаков придётся кругленькую сумму отвалить.
– Да всё помним, – отмахнулся Фауст, который принялся рассовывать по сумкам хлеб и репу, – они ещё и доплатят, чтоб вы от них уехали поскорее.
Корнелия тем временем тоже уже проснулась. После прохладной ночи она чувствовала себя явно свежее. Потянувшись, она села на медвежьей шкуре и тоскливо смотрела на сборы.
– Ты правда уверен, что это безопасно? – наконец спросила она. – Ладно мы, мы вдвоём и на Ромашке… но вы-то поодиночке. Да ещё заграница.
– Мы сумеем за себя постоять, – мягко улыбнулся Гней, перевязывая свои пожитки. – Все пути вдоль реки Левсан просматриваются нашими дозорными. А дальше… дальше как пойдёт.
– До новолуния две с половиной недели, – словно не слыша, продолжила девушка, – успеть бы добраться до столицы. Ярмарка же. А вы дождётесь? Вы точно дождётесь? А вдруг мы задержимся?
Марк вздохнул и сгрёб в кучу свои камешки.
– Мы не опоздаем, Корнелия, – неожиданно серьёзно сказал он, – после переправы всего два пути. Кого-то из наших мы нагоним ещё до въезда в город. Не беспокойся попусту.
Девица кивнула и снова свернулась в калачик, как ночью. Фаусту было немного лестно её беспокойство: всё-таки Феликс был знатным ворчуном, и никто из ребят не подозревал, что на самом деле мишка их очень ценит. Безопасность в дороге была для них настолько привычной, что сами они к поездке относились достаточно беспечно. А в крайнем случаелюбых разбойников можно напугать самым простым фокусом из своего запаса.
Гней взял в руки узелок со склянками и булками и поднялся на ноги.