— А всё-таки странно, что болезнь не коснулась животных, — снова заорал я.
— Свиньи, они и есть свиньи, что с ними сделается.
И то верно. Как известно, гусь свинье не товарищ.
У нас три коровы, пять свиней и несколько коз и баранов, которыми никто не занимался специально, но они сами о себе заботились. Всё, что мы сумели обнаружить в этой богом забытой деревне. До эпидемии здесь было всего три обитаемых дома и десяток заброшенных. Но к нашему приезду, все жители умерли. К счастью холод замедлил разложение, но всё же пришлось долго проветривать помещение, прежде чем мы решились его занять. Большинство животных околели, включая всех поросят, остались самые стойкие. Коровы питались остатками сена, а свиньи, как я подозреваю, поросятами.
Нам повезло, что деревня была пуста. В тех местах, где оставались люди, в нас просто стреляли. В “Ниве” пять пулевых пробоин и только одно целое стекло. Деревенские рассудили, что рано или поздно все городские кинуться к ним, а делиться жалко.
Думаю, крестьяне очень не хотели новых продразвёрсток. Я их понимаю, но, учитывая традиционное пьянство и близость к самогону, они, скорее всего, вымрут быстрее горожан, которые еще долго будут грабить магазины и склады. К тому же, изоляция городских квартир в какой-то мере предохраняет от нежелательных прикосновений и от желательных тоже.
Вот о чем я не любил вспоминать, так это о вещах более интимных, тех, что следовали за тисканьем в кресле. Зачем усугублять ситуацию, которая и без того безвыходная.
В первое время после приезда, мы старались не отходить друг от друга ни на шаг. Боялись оставаться одни. Всё делали вместе. Чистили дом, обустраивали быт, учились ухаживать за животными. Вечером, усталые, садились в соседние кресла и молча смотрели в пустой экран телевизора, пока не темнело. На этом светские развлечения исчерпывались.
Перед тем как уснуть мы непрерывно разговаривали, чтобы заглушить царящую вокруг тишину. Но сейчас о тех временах напоминали только кровати в одной спальне, но у разных стен. Когда все темы были исчерпаны, а новые ограничивались работой по хозяйству, мы стали предпочитать держаться по одиночке. Каждый начал погружаться в собственную тишину. Мы словно растворялись в окружающем нас мёртвом мире. Я видел отблеск этой тишины в глазах Ани, когда мы молча ели, сидя за столом друг напротив друга. А она видела в моих. Тишина одиночества, которой не с кем поделиться, которую не с кем разделить.
К полудню дождь почти перестал.
Я положил ложку в тарелку.
У Ани красивые руки. Она потянулась за хлебом, и на мгновение меня пронзило резкое, физически ощутимое желание коснуться её руки, сжать пальцами, почувствовать тепло её тела.
Я словно видел, как накрываю её ладонь своей ладонью. А что потом? Я протянул руку и взял соседний кусок хлеба. Наши пальцы почти соприкоснулись, но только почти. Она не вздрогнула, не отдернула руку. Похоже она вообще ни на что не обратила внимания.
Я вяло жевал хлеб.
Мне вспомнилось, как я забил первую свинью. Я никогда не резал ни свиней, ни других животных. Понятия не имел как это делается. Я долго стоял с ножом в руке, а потом сходил в дом, принес карабин и одним выстрелом разнес свинье голову. Наверное, она сейчас в свинячьем раю, где полно грязи и жратвы. Над её головой сияет нимб мученицы, и свиной бог выполняет все её капризы. А мы вот всё еще копошимся на земле.
— Отчуждение.
— Что?
— Так это называется, отчуждение, — терпеливо пояснил я.
— Ты о чем?
Я отодвинул тарелку.
— Почему всегда первый начинаю я?
На мгновение тишина в её глазах уступила место столь свойственной ей насмешливости.
— Так уж повелось. Ты высекаешь идеи, а я их разжигаю и не даю потухнуть.
— Но именно ты пригласила меня на ту студенческую вечеринку.
— Я всего лишь произнесла вслух то, что хотел сказать ты.
— Ты была слишком красива для меня.
— А сейчас?
— Сейчас особенно и еще более недостижима.
Аня отвела взгляд.
— Надо помыть посуду.
Я отвернулся к окну и закурил.
Дождь еле моросил.
Можно пойти подышать весенним воздухом. А можно было и не ходить, смотря по настроению. Я прислушался к своему настроению. Оно молчало. Но молчало так многозначительно, что я всё же решил прогуляться.
Я вышел на крыльцо и с удовольствием вдохнул свежий майский воздух, вкусный после дождя.