Персефона шагнула к нему, положила руки ему на плечи. Одной рукой он собрал в горсть её мокрые волосы, другой — медленно провел по щеке. Прикосновение его прохладных пальцев, дразнящее ощущение капель воды на коже на мгновение вырвало её из-под власти Леты.
Персефона заглянула ему в глаза. Она хотела провалиться в тёмную бездну, снова забыться… но они оказались удивительно-ясными — словно и не было этого дурманящего озера, и тонкие пальцы Владыки не касались её щеки, и даже совсем не путались в волосах.
— Ну вот нахрена этому идиоту Аресу такая жена? — прошептал Аид, чуть наклонив голову. — Пусть любит кентавра Хирона, придурок.
Чары озера спали в одно мгновение. Капелька Леты перестала бормотать о покое.
Царица, наверно, должна была ощутить облегчение, но оно, даже если и было, как-то потерялось на фоне разочарования.
— Вообще-то кентавр Хирон с Пасифаей, — заметила она. — Она даже с Миносом развелась.
— Охренеть! — выдал Подземный царь, отпустив её волосы.
Дурман воды из Леты ещё мог тихо прокрасться в его сознание, опутать туманом расслабленности, подавить волю… но Персефона не дала ему ни единого шанса.
Глядя в глаза Аиду, она нанесла контрольный удар:
— А Минотавра они усыновили!
— Куда катится мир?! — взвыл бывший царь, и, тряхнув головой, посмотрел в сторону берега.
И безграничное чёрное озеро вдруг обрело берега, и ночь снова наполнилась плеском и шорохами, и Персефона ощутила, что стоит по горло в воде, одетая в одно гранатовое колье, и где-то там, в несчастном Подземном мире, должно быть, икает Арес. И икать ему ещё долго, потому, что гадкий Аид — такого точно мало прибить — вознамерился выбраться на берег.
— Что Афродита? — нетерпеливо спросил Аид, пока они шли к берегу.
— Ни в какую. Говорит, это естественная, природная любовь, — скривилась Персефона.
— Ну, учитывая, что перед этим Пасифая соблазнила быка…
— Вот там точно была какая-то тёмная история с участием не то Посейдона, не то Афродиты, — фыркнула царица, наблюдая, как он ищет на берегу свою одежду. Она-то оделась сразу, как они вышли из озера. — Да наколдуй уже. Думаю, ты ничего не найдешь. И потом, мы спешим.
— Почему? — не понял Аид.
Царица с досадой подумала, что Лета всё же продолжает действовать:
— Да потому, что там творится какая-то хрень.
— Хрень?! — безмерно удивился Владыка. — Без меня?! А ну-ка, пойдем.
Персефона кратко ввела его в курс дела и выслушала в ответ несколько скифских слов с труднопереводимым смыслом. Подумала даже, что нужно было сразу обо всём рассказать, а не Пасифаю обсуждать. Но Аид развеял её сомнения — он сказал, что можно не торопиться: учитывая, сколько они плескались в озере, пару минут уже ничего не решат.
— Точно? — с сомнением уточнила царица. — Там всё же моя сестра. И этот балбес.
По мнению экс-царя, то, что маскировалось под него и отправляло Гермеса с докладом к «хозяевам», не планировало нападать в открытую.
— Думаю, это какой-то оборотень. Не из сильных, — предположил Аид.
— Как же достали эти проклятые оборотни! — прошипела царица, она ещё не совсем отошла после истории с «Гекатой». — Сначала Гермес, а теперь это!
Она решила сохранить в тайне свои размышления о том, что Минта, кажется, уже ухитрилась влюбиться в «это» — подумала, что царю будет не очень приятно услышать, что какая-то неумелая подделка под него очаровывает молоденьких нимф.
Впрочем, сестра никогда не отличалась хорошим вкусом. Кроме того, с её точки зрения, тот мужчина, который не бросал все свои дела при виде обнажённого женского тела, вовсе не должен был называться мужчиной.
— Постарайся вспомнить, кто из твоих подземных подружек способен менять внешность, — строго спросил Владыка. — И пол.
Она принялась перечислять.
Аид многозначительно хмыкал, сопоставлял свои воспоминания о подземных с воспоминаниями Персефоны, оценивая возможного противника, а она никак не могла отделаться от одной мысли — одновременно радостной и досадной.
О том, чем могло закончиться купание в чёрном озере, окажись на месте Аида кто-то другой.
8
Персефона
Когда царица вернулась к костру, ночь ещё не уступила свои права утру, и луну-Селену не сменил на посту Гелиос. Было тихо и прохладно, почти как в Подземном мире. Да, там тоже была своя ночь, тёмная и ласковая, но она пахла асфоделями, полынью и мёдом, тогда как ночь верхнего мира — свежей травой, дымом и, немного, забвением.