— Говори быстрее, Астрил Гош! — не выдержал заинтригованный Варрос. — Скоро уже пора идти ополаскивать пальцы и садиться за стол. Как ты можешь узнать отравителей?
— Вас ненавидят слишком многие, мой повелитель, — печально констатировал сановник. — И очень многие хотели бы убить вас. Я не сомневаюсь, что заговорщики — не из бедноты, наверняка это представители древних благородных родов.
— Да, — вздохнул Варрос, — они не могут простить того, что на древнем троне Лунгарзии сижу я, потомок Леопарда, силой, мужеством и умом освободивший страну от кровавого тирана Мерналдита.
— И они наверняка будут присутствовать на пиру, — продолжал Хранитель мудрости. — Заговорщики не упустят возможности поглядеть на вашу мучительную смерть и возжелают провозгласить своего ставленника королем, когда вы еще умирали бы от страшного яда, не прознай мы об их коварном замысле.
— Ты прав, — согласился король, — но ведь на пиру будут сотни лордов и послов. Как же мы узнаем, кто именно подсыпал отраву в вино?
— Они отравили всю бочку, — напомнил Хранитель мудрости, — по их замыслу должны погибнуть все, кто поднимет первый кубок в честь великого Зирива-ваната — и вы, и ваши советники, и послы, и все гости. Кроме самих отравителей. Но ведь в их кубках тоже должно быть отравленное вино, как и у всех прочих гостей, и они единственные, кто знает об отраве. Значит, они поднимут кубки, но даже не пригубят — будут ожидать, пока все выпьют и повалятся с кресел на пол, мучимые жестокими внутренними болями.
— Воистину ты прав, мудрый Астрил Гош! — воскликнул король, хлопнув кулаком в ладонь. — Те, кто не будет пить вино — и есть истинные злоумышленники. Клянусь собственной жизнью, мы поймаем их всех, до единого. Мои красные плащи будут пристально следить за каждым гостем! И тогда у меня пойдет совсем иной разговор с ними — честный и открытый. Немедленно позови ко мне Кранимара, я отдам ему распоряжения.
Хранитель мудрости Астрил Гош с поклоном отошел от трона и через минуту к Варросу приблизился командир его личных телохранителей Кранимар. Варрос едва слышно что-то прошептал ему, тот согласно кивнул и быстро ушел.
Варрос встал, показывая, что праздник приближается к своему торжественному и длительному завершению.
— Хвала великому Зирива-ванату! — произнес король громко, так, что, казалось, его голос был слышен в дальних уголках огромной площади, полной народа. — Граждане Лунгарзии, выпьем в честь великого бога, покровителя нашей прекрасной страны!
На площадь выкатили огромные деревянные бочки. Каждая была выше любого самого рослого лунгарзийца. Могучие кузнецы приготовили кувалды, чтобы вышибить днища у бочек. Горожане в предвкушении дарового угощения торопились к ближайшим бочкам, доставая заранее прихваченные из дома кубки и кружки. По опыту прошлых праздников в честь Зирива-ваната и Сугнуны, проводимых королем Варросом, все знали, что вина, как и жареного бычьего мяса, с избытком хватит каждому и так, что можно будет и на завтра прихватить говядинки и кувшин доброго винца. Но все равно у бочек началась давка, поскольку промочить глотку в честь великого бога и мудрого короля хотелось как можно быстрее.
Послы дружественных держав и представители древних лунгарзийских родов, не успевшие выразить свое почтение и поздравить с празднеством короля, со вздохами — кто досады, а кто и облегчения — потянулись в изумрудный дворцовый сад, чтобы в прохладе деревьев любоваться прекрасными фонтанами в ожидании приглашения в пиршественный зал.
ГЛАВА ВТОРАЯ (РЕТРОСПЕКТИВНАЯ)
Если бы кто-нибудь сказал Варросу, когда он мускулистым юношей бродил с товарищами в поисках добычи по родным горам в одной повязке из козлиной шкуры на бедрах, что у него в душе могут проснуться другие чувства, кроме постоянного голода и жажды битвы, он рассмеялся бы наглецу в лицо, а то и просто проткнул бы острым копьем.
В то время он не задумывался о том, зачем живет, каков будет его дальнейший жизненный путь — прекрасные дикие горы заполняли для него весь огромный мир.
Но иногда, вечерами у костра, он слушал удивительные рассказы о далекой Лунгарзии и чудесном городе Пиларисии со стенами в дюжину раз выше самого высокого мужчины, где величественные дворцы восхищают красотой и величием, где женщины ходят в ослепительных одеждах из странных блестящих тканей…
Сердце юного Варроса непонятно от чего замирало, но все это было так далеко и нереально…
Потомок Леопарда может попасть в Лунгарзию только рабом, поэтому все лунгарзийцы — враги и заслуживают лишь одного: немедленной смерти.
И он готов был резать, колоть, убивать любых врагов родного племени — будь то лунгарзийский Рубежный Легион, беспощадные австазийские пираты или враждебные племена с северных островов. Варрос считал, что человек рожден для того, чтобы охотиться для утоления голода и убивать врагов, защищая родную землю и завоевывая для своего племени рабов и богатую добычу.
Варрос не очень любил людей, считая своими братьями львов, тигров и леопардов, он был уверен, что человек отличается от зверей лишь похотью и жадностью.
Гораздо позже он понял, что есть еще одна черта, разнящая человека от животного — ненужная жестокость, когда враг уже не сражается или просто в силу своей слабости и безоружности не может оказать сопротивления. Ни один лев или леопард в мире не убьет добычи больше, чем сможет съесть…
Но в том юном возрасте Варрос не думал об этом. Его больше беспокоила мысль, что он не знает своего происхождения — его нашли голым младенцем в лесу и приняли в племени как родного, хотя и похож он был больше не на местных жителей, а на людей из рода изгнанников, когда-то, до Большой Засухи, живших в Долине Леопардов.
И если бы кто-то сказал юному Варросу после сытного ужина у костра в горах, когда он вместе с другом Унгином и наставником Тарлаком возвращался с охоты на пещерную стоянку своего племени, что такое чувство, как сострадание, изменит всю его жизнь, он бы не поверил.