У девочки загорелись глаза. Она любила Иисуса больше всего на свете. Он был частью ее жизни. О нем так часто говорили взрослые, ему так часто молились… Иисус присутствовал в каждом мгновении жизни Кальдеронов. В возрасте трех лет Александра знала о жизни Иисуса, Девы Марии, апостолов и святых намного больше, чем большинство взрослых верующих, и мечтала быть избранной небесами, как это случилось с Бернадеттой, жительницей французской деревеньки Лурдес, или с Люси, жившей в португальской деревне Фатима. Отец поселил в доме монахиню, которой было поручено научить малышку читать и писать. Монахиня отдавала этому занятию все свои силы, используя в качестве учебных текстов тексты Евангелий Нового Завета. Малышка все хватала на лету. Неординарный ум выделял ее из массы обычных детей, и это могло стать помехой, ведь девочку нужно было заставить подчиняться правилам, обязательным для всех нумерариев и супранумерариев «Opus».
Он стоял, отвернувшись, пока девочка одевалась. Когда она была готова, Хуан собственноручно повязал ей кашне и надел на голову шерстяной берет.
— Мы возьмем маму с собой? — спросила малышка.
— Нет, мы пойдем вдвоем. Это секретная прогулка. Постарайся не шуметь.
Через три минуты черный «мерседес» увозил их в сердце старого Мадрида, к церкви Святого Хинеса. Колокольня тянулась к холодным звездам зодиака, но Хуан не читал там ни своего будущего, ни будущего своего ребенка. Он направился к задней части здания. Задвижка на двери ризницы не была закрыта, об этом позаботился член «Opus Dei», который служил в этой церкви приходским священником. Он ожидал гостей в тени и был похож на привидение. Александра, увидев его, испугалась — мертвенно-бледного, морщинистого.
— Да благословит тебя Господь, дитя мое, — сказал священник, возлагая руку на ее голову, а потом уважительно поклонился Хуану.
Хуан по положению был равен верховному викарию Испании. Его боялись, его восхваляли, ему молились, считая его святым человеком, тем более что он имел весьма подходящую внешность и лицо его было похоже на лицо крестоносца Господня.
Священник исчез в темноте. Хуан знал дорогу. Ему часто доводилось проводить ночи в нефе, предаваясь размышлениям. Александра никогда не была в этой церкви. Зажженные священником свечи освещали статуи со смиренными взглядами. Она узнавала святых по присущим им атрибутам, робко улыбнулась Деве Марии, а когда проходила мимо фрески Эль Греко «Торговцы, изгнанные из Храма», ее лицо выразило беспокойство.
— Это Христос, — сказал ей Хуан. — Он прогоняет злых людей.
Она никогда не видела Иисуса таким. Он был охвачен гневом, пожалуй, на его лице читалась ненависть. Брови ее нахмурились, но она не стала ни о чем спрашивать отца. Он взял ее за руку и привел к другому Христу, прекрасному Иисусу, сотворенному из слоновой кости. Хуан знал каждую черточку этого образа. Это было произведение Алонсо Кано, испанского Микеланджело.
Александра рассматривала скульптуру. В ней поднялась какая-то сила. Она прочитала на Божественном лице склонившегося к ней Иисуса выражение, не виденное ею ни разу ранее — призыв, предостережение. Этот взгляд был полон не только любовью. Что-то кроме любви было в нем, но она тотчас же его полюбила.
Хуан перекрестился.
— К нему я обращаюсь, когда чувствую, что моя вера пошатнулась. Мы помолимся ему. Ты не знаешь этой молитвы, но выучишь ее и будешь повторять каждый вечер после того, как прочтешь «Отче наш» и «Радуйся, Дева Мария», когда будешь одна в комнате. Я подчеркиваю: одна в комнате, потому что ни мама, ни сестра Роза не должны это слышать. Эта молитва предназначена одному только Богу. Сейчас я прошу тебя быть смиренной и послушной воле Господа. Иисус дал силы апостолам, чтобы они смогли преодолеть боль, став мучениками. Мы должны следовать их примеру. Ты это понимаешь?
— Да, папа.
— Теперь делай, что я велю. Ляг на пол лицом вниз, раскинь руки крестом и повторяй за мной.
Александра легла на пол. Для нее это была игра, целью которой было доставить удовольствие Иисусу. Раздался строгий голос отца, а ее собственный тонкий голосок вторил ему: