Выбрать главу

Бен позвал Чарли. И почти сразу увидел его.

Рука еще сжимала спинку стула. Рука, оторванная у запястья. Все остальное было размазано по тротуару. Бен отвернулся и закрыл глаза.

Вой сирен заглушил крики выживших и голоса тех, кто поспешил им на помощь. Сцена ужаса сменилась сценой лихорадочной, суматошной активности. Всюду бегали санитары, улица заполнилась машинами «скорой помощи». Пищали рации, перекликались полицейские. Место происшествия быстро оцепили, и кордон едва сдерживал сбежавшихся с соседних улиц зевак. Люди плакали и обнимались.

Между тем санитары и бригады следователей делали свое дело. Мертвых накрывали простынями, потом запихивали в мешки и уносили. Раненым оказывали первую помощь и развозили по больницам. Одна за другой машины с включенными сиренами уносились прочь, другие, прибывая, занимали их место.

Бен наблюдал за происходящим с другой стороны улицы. Сидевший рядом с ним мальчик молча смотрел перед собой, прижимая к груди мяч. Потом он поднял голову и вопросительно посмотрел на Бена. Из пореза над левой бровью сочилась кровь. Бен потрепал его по плечу. Внезапно мальчик встрепенулся, словно увидел что-то, вскочил и, прежде чем Бен успел остановить его, бросился в толпу и затерялся в ней.

Еще через минуту кто-то из санитаров обратил внимание на Бена и указал на него своему товарищу. Они подбежали к нему, и он лишь тогда вспомнил про свою разорванную и намокшую от крови рубашку. Боли почти не чувствовалось. Тело как будто онемело, в ушах стоял звон. Санитары накинули на него одеяло и взялись обрабатывать раны. Он не понимал, что ему говорят, но они, похоже, считали, что раны серьезные. Сил сопротивляться не было, и Бен покорно сел в машину «скорой помощи».

Он еще раз посмотрел в сторону террасы. Останки Чарли накрыли простыней. Кисть убрали со спинки стула. Куда они дели руку? — подумал он. И собрали ли Чарли целиком. Кто-то из санитаров заставил его лечь. Дверцы захлопнулись, мотор взревел, завыла сирена.

Машина, набирая скорость, помчалась по улице. Бен огляделся. Какие-то приборы, трубки… Над ним, покачиваясь, нависала капельница. Он был не один. Чьи-то руки ощупывали его, лица смотрели на него сверху, сквозь звон в ушах пробивались голоса. Впечатавшиеся в мозг образы стали меркнуть, расплываться. Мир завертелся, и его понесло в черное безмолвие. Перед глазами промелькнула вспышка взрыва… потом проплыло улыбающееся лицо Чарли, сменившееся лицом мальчика, бросившего на него последний взгляд, прежде чем раствориться в хаосе. А потом ничего не стало.

17

День двенадцатый

Бен очнулся, словно вырвался из небытия, и сел. Моргнул, огляделся и не сразу понял, где находится. В комнате он был один. Все вокруг белое, как в больнице. В нос ударил запах — тошнотворная смесь дезинфектантов и больничной еды. За открытой дверью протарахтела тележка, ее толкал санитар в синем халате.

Он попытался сесть поудобнее на жестком матрасе и сморщился от боли в шее и плече. Поднял руку, нащупал повязку. И вспомнил. Взрыв. Впивающиеся в шею осколки стекла. Санитары с носилками.

А потом кое-что еще.

Чарли… Чарли больше нет.

Часы и обручальное кольцо на кожаном шнурке лежали на прикроватной тумбочке. Бен осторожно потянулся за ними, чувствуя натяжение швов. Посмотрел на циферблат. С момента взрыва прошло почти двадцать два часа. Проспал день и всю ночь.

Бен неловко слез с кровати, прошелся по палате, надел часы, повесил на шею шнурок. В крохотном туалете посмотрел на себя в зеркале. Приподнял край повязки и осмотрел рану.

Что ж, бывало и похуже. Пара осколков его не остановят. Он стащил через голову больничный халат, быстро умылся и вернулся в палату. Одежда, если это можно было так назвать, лежала сложенная на стуле у кровати. Рубашки, разорванной и окровавленной, на месте не оказалось. Бен влез в джинсы. Обулся.

Сестра, заглянув в палату, вытаращилась на него изумленно и что-то сказала, быстро, на греческом.

— Извините, не понимаю.

Она жестом указала на кровать, требуя, чтобы он снова лег.

Бен покачал головой.

— Я ухожу. Но мне нужна рубашка.

— Вы не уходить. — Она показала на его шею. — Вы раненый.

— Я в порядке. И хочу уйти. Сейчас.

— Я звать доктора.

Она повернулась и вышла, качая головой и бормоча что-то под нос. Дверь захлопнулась.