— Не совсем, — осторожно ответила Лея. — Но это связано с Зонамой-Секот и с раскольничьим движением среди йуужань-вонгов.
— Тахири, — настойчиво сказал Хан. — Что бы это ни было, ты не должна этого делать.
— Должна, — отвечала Тахири. — Я обещала «опозоренному»…
— Ты обещала ему, что расскажешь этому его Пророку про Дагобах, — прервал ее Хан. — Ты ничего ему не обещала касательно Зонамы-Секота.
Тахири еле заметно улыбнулась:
— Мое обещание было обещанием «ицаи», а не строгим обязательством.
— Чего?
— «Ицаи» — это сущность обещания. «Опозоренный» думал, что нашел предсказанную планету. Я пообещала ему, что передам эту весть Пророку. Но Дагобах не есть предсказанная планета. Следовательно, «ицаи» — сущность обещания — требует, чтобы я принесла весть о том, что планета из пророчества найдена.
Хан обхватил руками голову.
— У меня от всего этого болит голова, — заявил он.
— Я думаю, мне нужно поговорить с Кентом Хаммером, — твердо сказала Тахири.
— Сейчас идем, — проворчал Хан. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
— Знаю.
— Нет, — отрезал Хан немного рассерженно. — Это ты думаешь, что знаешь. На самом деле это всего лишь зазнайство по причине малолетства. Вон Джейна тоже думает, будто знает, что она делает. Энакин думал, что знает…
— Энакин знал, что он делал, — тихо сказала Тахири. — Если бы он этого не сделал, сейчас в галактике могло бы не остаться ни одного джедая. Я знаю, что если бы не он, меня бы здесь не было. А вы сами разве не знали, что делаете, когда вернулись к Звезде Смерти, чтобы спасти мастера Скайуокера?
— Я был старше тебя, — ответил Хан, поднимаясь из-за стола. Он встал и направился в кабину, но у самой двери остановился и повернулся к ней.
— Что до твоего вопроса, — сказал он, — нет, я не имел ни малейшего понятия о том, что делаю.
Он хихикнул, покачал головой и исчез в коридоре.
У Кента Хаммера было и впрямь вытянутое лицо. Еще у него оказалось крепкое рукопожатие и скромный офис величиной с кладовку. Впрочем, вид отсюда открывался весьма интересный. Из окон просматривался пейзаж, состоявший из переплетения черного и кроваво-красного цветов в обрамлении серебристых завитков и орнаментов — морских заливчиков и луж с водой. Еще дальше черные горы с зазубренными вершинами прорезали небо такого же металлического цвета, что и вода.
Суша была редким явлением на Мон Каламари, но часто очень эффектным.
— Соль, — сказал Хаммер, заметив любопытство Тахири. — Когда этот остров формировался, здесь было много действующих вулканов и гейзеров размером с вулкан. Этим отложениям миллионы лет.
Тахири рассеянно кивнула, погрузившись в свои мысли. Интересно, что бы подумала об этом пейзаже прежняя Тахири? А Риина? Она понимала красоту, но откуда бралось ее ощущение прекрасного? Не из Силы, поскольку йуужань-вонги не знали Силы. Но все же она имела представление о прекрасном и уродливом.
Тахири пришло в голову, что со времени слияния она видела множество вещей, которые показались ей красивыми, но ничего по-настоящему уродливого. Странно, не так ли? Возможно. Видимо, категория уродливого менее обширна, чем категория прекрасного, и наложение эстетических вкусов двух ее половинок практически свело ее на нет.
Кент повернулся к Хану и Лее, и Тахири продолжила созерцание пейзажа.
— Намечается большое наступление, — сказал Кент. — Где именно, я не имею права говорить.
— Так скоро после Фондора? — спросил Хан.
— Йуужань-вонги выбиты из колеи. Сейчас хорошее время.
— Ага, — с сомнением в голосе произнес Хан. — Они пытаются защищать слишком много планет слишком малыми силами. Надеюсь, Альянс не сделает ту же ошибку.
— Не волнуйся. Цель вполне осуществима.
— Но речь идет не о самом Корусканте? — спросила Лея.
— Нет, план не столь амбициозен, — отвечал Кент.
Тахири почувствовала с помощью Силы облегчение как Леи, так и Хана. Атака на Йуужань'тар обойдется колоссальными потерями в кораблях и живой силе; меж тем, что бы сейчас не затевалось, Двойные Солнца — а с ними и Джейна — обязательно будут в гуще событий. После окончания своего «отпуска» Джейна настояла на немедленном возвращении в строй. С тех пор Тахири лишь однажды получила от нее весточку — вскоре после битвы при Фондоре.
Она соскучилась по Джейне. Облегчение Хана и Леи было ей вполне понятно.
— Ага, похоже, все в сборе, — послышался еще чей-то голос.
Тахири отвернулась от окна. В дверях стоял коротышка с аккуратно подстриженной бородкой.
— Корран!
— Старость не радость, — отозвался тот. — Приятно познакомиться, Тахири.
Странные слова, которыми бывший офицер КорБеза закончил свою фразу, слегка пригасили ее радость. Итак, он знает, что она изменилась — отсюда этот настороженный взгляд. В этом был весь Корран: подозрительность была одинаково естественна что для него, что для нее. Все же ощущение было не из приятных.
«Он думает, не перешла ли я на сторону врага», — догадалась Тахири. Еще хуже.
— Я помню тебя, Корран, — сказала она, стараясь ничем не выдать свою боль и раздражение. — Я так рада, что ты все еще желаешь разговаривать со мной после той заварухи на Эриаду, в которую я тебя втянула.
Она надеялась, что упоминание о совместном приключении немного его успокоит.
— Да там все были виноваты, — отвечал Корран. — Как бы там ни было, но я оттуда выбрался. Ты знаешь, что гивины сложили в твою честь поэтическую теорему?
— Меня в дрожь бросает от этой мысли, — сказала Тахири.
Хаммер прочистил горло.
— Очень не хочется прерывать вашу милую беседу, но…
— Ага, — произнес Хан. — Так в чем, собственно, дело?
Хаммер положил на стол некий предмет. Тахири узнала его мгновенно.
— Йуужань-вонгская кахса, — сказала она.
Хаммер кивнул и начал поглаживать покрытые ресничками узелки на тыльной стороне организма. Впереди вдруг проступило лицо — миниатюрное изображение йуужань-вонгской физиономии. Хотя качество было хуже, чем на голограмме, все же было видно, что лицо это ужасающе обезображено — причем явно не в том стиле, который предпочитали йуужань-вонги.
— «Опозоренный», — пробормотала Тахири.
— Мы получили это несколько дней назад от йуужань-вонгского курьера, — пояснил Хаммер.
— Перехватили? — спросил Корран.
— Нет, — ответил Хаммер. — Его послали к нам.
— Послали? — переспросил Хан. — Что еще за история? Очередной ультиматум?
— Нет, отправителем не является официальная командная структура. Некоторое время назад мы узнали о подпольном движении среди йуужань-вонгов.
— Это от Пророка, — сказала Тахири.
Кент поднял брови:
— Да. Конечно, мы слыхали о нем, но цели его до конца не ясны. Да, любое внутреннее разделение ослабляет йуужань-вонгов, но мы не знаем, как настроены эти повстанцы по отношению к Галактическому Альянсу. Нам известно, что в их вере фигурируют джедаи, но этим, в сущности, наши знания и ограничиваются.
— Это все начал Энакин, — сказала Тахири. — Ну, в определенном смысле. Он и Вуа Рапуунг, когда они спасли меня на Явине.
Хаммер кивнул.
— Да, с тех пор возникали всякие микроскопические движения, но лишь недавно, с появлением этого пророка — Йу'шаа — сопротивление начало набирать силу. Похоже, ему удалось объединить всех недовольных. В последнее время даже стали поступать сообщения о саботаже и убийствах, особенно на Корусканте. — Он сложил ладони. — В данный момент нас занимает не столько происхождение культа, сколько мотивы самого Пророка. До появления вот этого — он кивнул головой в сторону кахсы — нам было практически не на что опереться.
— А теперь есть? — спросила Лея.
— Предоставлю вам решать самим.
Кент снова дотронулся до кахсы Лицо ожило и заговорило на ломаном общегале.
— Приветствую вас, — сказало лицо. — Меня называют Йу'шаа, Пророк. Возможно, вы слышали обо мне и знаете, что я являюсь предводителем «опозореннных» — тех, кого прокляли боги. Да, это правда, но не вся правда. Наши братья — большинство из них — считают нас проклятыми. Но мы не прокляты. Многих из нас наш народ в прошлом почитал и восхвалял. Многие из нас принесли великие жертвы во славу Верховного Владыки Шимрры. Тем не менее все нас презирают, потому что наши тела отвергают модификации и имплантаты, которые являются для йуужань-вонгов символами достоинства и чести.