— Это секрет, — Аньезе улыбнулась. — Секрет стаи.
Так прошло еще несколько дней. Маленькая егоза так часто забегала в гнилой сарай, что «оборотница» стала всерьез волноваться, как бы малявка не привлекла к ней ненужное внимание. Они много разговаривали, Аньезе учила девочку чертить буквы палкой на песке и немного читать. Ниса все схватывала налету, но, конечно, больше всего хотела научиться оборотничеству. Бегать по лесу, дружить со зверями, болтать с луной и быть свободной. От мамкиных наказов, от папкиных тумаков, от всякой скучной и тяжелой работы в деревне. Аньезе слушала глупышку с умилением, не торопясь развеивать ее заблуждения. Ковен — это совсем не свобода. Ковен — это терновая клетка в черном сердце Сокрытого.
А потом двукосая беда принесла ей дурную весть.
— В деревню святой человек пришел, — шептала она очень тихим от страха голосом. — Он тебя ищет, Мильна… Мильна из Бруга… Я ничего не сказала! Ни словечка! Тихо-тихо, как мышка, была… Он скоро уйдет, точно-точно… Ты не бойся!
Но Аньезе уже проглотила собственное сердце, угодившее прямо в желудочные соки. Отец Лелех ищет ее. Значит, все пропало. Быть может, стоит сдаться? Но попадет ли она в обитель, или священник решит казнить злобную ведьму прямо в деревне? Он приложит к ней свой жреческий амулет, увидит, как кожа вспыхивает и чернеет, и все поймет. Может, ей удастся убедить старика помочь? А что если Ковен следовал за ним?!
Страх выгнал сон из ее ночей. Аньезе снова пыталась встать, но с ногой все еще было дурно. Бежать… надо бежать, но бежать не получится. Ковылять разве что, но как далеко она проковыляет по лесу? До следующей волчьей ямы? Может, схорониться где-то еще, поглубже, подальше?
— Не бойся, не бойся! Я ему сказала, что никакой Мильны тут нет. Сказочки все это. На смех его подняла, дурака! По башке от мамки получила, но и ладно… он скоро уйдет, знаю-знаю! Точно-точно!
Хотелось верить малютке. Очень хотелось. Но однажды вечером дверь сарая скрипнула в неурочный час и на пороге была не Ниса. Аньезе даже обрадовалась… можно больше не тревожиться. Страшное уже случилось.
Отец Лелех долго смотрел на нее без слов и движений. Потом вздохнул, закрыл хлипкую дверь сарая и подошел ближе. Посмотрел на ее перемотанную подгнивающей травой ногу.
— Оступилась, дитя?
Аньезе слабо улыбнулась.
— Много раз, отче.
Священник тяжело опустился перед ней на колено, осторожно заглянул под перевязку.
— Может статься, бегать будешь не скоро.
— Я больше не хочу, — Аньезе всхлипнула, потянула к священнику дрожащую руку. Ей мерещился Свет в его глазах, Свет и отпущение. — Так устала… ужасно устала, отче…
Святой муж глядел на нее с жалостью, горькой и мрачной жалостью, как глядит палач, не желающий выносить приговор.
— Были знаки… Стоило мне раньше понять… Слухи из столицы поздно нагнали.
— Слухи?..
— Семейство де Трелле. Вырезали под корень. От главы до меньших сыновей. Только старшую дочку не нашли.
Аньезе замотала головой. Нет. Нет-нет-нет. Она не хотела вспоминать. Не хотела. Не хотела думать о том, что сотворил Ковен. Проклятый Ковен. Белые лилии в красных отметинах жатвы. Незрячие глаза матушки. Оскверненная Святая книга распахнута на ее груди. Хрипы отца. Ковен не щадил. Ковен жаждал крови. Это все Ковен!
— Сестры! — взвыла Аньезе, хватаясь за голову. — Это сестры!
— Какие еще сестры? Не было у тебя сестер, дитя. Отец, мать, двое меньших братьев. Никаких сестер.
— Ковен, старый ты дурак! — Она горько рассмеялась — ничего он не понимает! А ведь святой муж! Должен чуять след Отца Ночи, должен… — Черный Ковен! Слуги Сокрытого! Они хотят меня с самого детства… Хотят забрать… я пыталась бороться, но Ковен…
Отец Лелех помотал головой.
— Не понимаю.
— Скоро поймешь! — Слезы заволокли глаза, но Аньезе видела шевеление в тенях. Чувствовала. Ковен нагнал ее, вместе со стариком. Ковен здесь. — Сейчас они выйдут, и ты увидишь… Лучше бы тебе бежать, отче! Беги, пожалуйста… Ковен не щадит, но мне никто не верит…
— А-а-а, — священник поглядел на нее как-то странно, — теперь понимаю…
— Понимает…
— Смотрите какой…
— Сладко пахнет святая кровь…
— Сладко пахнет лысая макушка…
— Возьмем его с собой?
Сестры вышли из теней, их терновые кости хрустели от каждого движения, их вуали дрожали от голодных судорожных вздохов. Аньезе горько всхлипнула, взглядом прощаясь с отцом:
— Сестры здесь, отец. Они пришли и заберут вас. Я ничего не могу сделать…