Эти люди пытаются облегчить нам жизнь, как только могут, и мы очень благодарны им за это. Мы благодарны всем тем людям, которые выступают в нашу поддержку на воле, их огромное количество, я знаю это, и я знаю, что сейчас огромное количество православных людей выступают за нас и, в частности у суда, за нас молятся, молятся за находящихся в заточении участниц группы «Pussy Riot». Нам показывают те маленькие книжечки, которые раздают православные, с содержащейся в этой книжке молитвой о находящихся в заточении. Одно это показывает то, что нет единой группы, нету единой социальной группы православных верующих, как пытается представить сторона обвинения. Ее не существует, и сейчас все больше верующих становится на сторону защиты группы «Pussy Riot». Они полагают, что то, что мы сделали, не стоит 5 месяцев в следственном изоляторе, а тем более трех лет лишения свободы, как хочет господин прокурор. И с каждым днем люди все больше и больше понимают, что, если их политическая система так ополчилась на трех девочек, которые 30 секунд выступили в ХХС, это означает лишь то, что эта политическая система боится правды, боится искренности и прямоты, которую несем мы с собой. Мы не лукавим ни секунды, мы не лукавили ни в одном моменте на этом процессе, а противоположная сторона лукавит слишком много, и люди это чувствуют, люди чувствуют правду, в правде действительно есть какое-то анталогическое бытийное преимущество над ложью, и об этом написано в Библии, в частности в Ветхом Завете. Пути правды всегда торжествуют в итоге над путями лукавства, коварства и лжи, и с каждым днем пути правды все больше и больше торжествуют, несмотря на то, что мы продолжаем находиться за решеткой и, вероятно, будем находиться там еще очень длительный срок.
Вчера было выступление Мадонны, она выступала с надписью «Pussy Riot» на спине. То, что мы содержимся здесь, незаконно и по совершенно ложному обвинению, видит все больше и больше людей. И меня это потрясает. Меня потрясает то, что правда действительно торжествует над ложью, несмотря на то, что физически мы здесь, мы свободнее, чем все эти люди, которые сидят напротив нас на стороне обвинения, потому что мы можем говорить все, что хотим, и мы говорим все, что хотим. А те люди, которые сидят там, они говорят лишь то, что допускает им политическая цензура, они не могут говорить такие слова, как «панк-молебен», «Богородица, Путина прогони», они не могут произносить те строчки из нашего панк-молебна, которые касаются политической системы. Может быть, они считают, что нас неплохо бы посадить в тюрьму, потому что мы встаем против Путина и его системы, но они не могут этого говорить, потому что им запрещено. У них зашиты рты, к сожалению, они здесь просто куклы. Надеюсь, что они осознают это и тоже в конце концов пойдут по пути свободы, правды, искренности, потому что все это выше статичности и напускного, напускной благопристойности и лицемерия. Статичность и поиск истины всегда противоположны, и в данном случае мы на этом процессе видим сторону людей, которые пытаются найти какую-то истину, пытаются найти правду, и людей, которые пытаются закрепостить тех, кто хочет найти истину. Человек — это существо, которое всегда ошибается, оно не совершенно, оно всегда стремится к мудрости, но никогда ее не имеет, именно поэтому родилась философия, именно поэтому философ — это тот, кто любит мудрость и стремится к ней, но никогда ей не обладает, и именно это заставляет его действовать, думать и жить в конечном счете так, как он живет. И именно это заставило нас пойти в ХХС. И я полагаю, что христианство, то, как я его поняла, изучая Ветхий Завет и в особенности Новый Завет, оно поддерживает именно поиск истины и постоянное преодоление себя, преодоление того, чем ты был раньше. Христос не зря был с блудницами, он говорил, что надо помогать тем, кто оступается. «Я прощаю их», но почему-то я не вижу этого на нашем процессе, который происходит под знаменем христианства. Мне кажется, что сторона обвинения попирает христианство.
Адвокаты отказываются от своих потерпевших, я трактую это именно так. Два дня назад адвокатом Таратухиным здесь была озвучена речь о том, что все должны понимать, что адвокат не солидаризуется ни в коем случае с теми людьми, которых он представляет. Соответственно, адвокату этически неудобно представлять тех людей, которые хотят посадить трех участниц Pussy Riot, почему они хотят посадить, я не знаю, может быть, они имеют на это права, но я лишь указываю на то, что адвокату, видимо, стало стыдно. Эти крики, направленные в его адрес: «Позор, палачи», они затронули его всячески, и я указываю на то, что правда и добро, они торжествуют всегда над ложью и злом. А также мне кажется, что какие-то высшие силы направляют речи наших противоположной стороны адвокатов, когда они раз за разом ошибаются, оговариваются, они говорят про нас «потерпевшие», это говорят практически все адвокаты, в том числе адвокат Павлова, которая настроена очень негативно, тем не менее какие-то высшие силы заставляют ее говорить «потерпевшие» про нас, не про тех, кого она защищает, а про нас. Я бы не стала вешать ярлыки, мне кажется, здесь нет победителей, проигравших, потерпевших, подсудимых, просто нам нужно найти, наконец, контакт и установить диалог и совместный поиск истины, правды, совместно стремиться к мудрости, совместно быть философами, а не просто стигматизировать и вешать на людей ярлыки, это самое последнее, что может сделать человек. И Христос осуждал это. Сейчас здесь над нами в судебном процессе происходит надругательство. Кто бы мог предположить, что человек и контролируемая им государственная система вновь способны творить абсолютно немотивированное зло? Кто бы мог предположить, что история, в частности еще недавнего ее страшного сталинского террора, совершенно не учит, хочется рыдать, глядя на то, как приемы средневековой инквизиции воцаряются над правоохранительной и судебной системой Российской Федерации, которая наша страна. Но с момента ареста мы не можем больше рыдать, мы разучились плакать, мы отчаянно кричали на наших панк-концертах, как могли, как умели, о беззаконии начальства, властей, но вот у нас украли голос. Весь процесс нас отказываются слышать, именно слышать, слышать — это значит воспринимать, думать при этом, стремиться к мудрости, быть философами, мне кажется, каждый человек в глубине души должен к этому стремиться, не только тот человек, который прошел какой-то философский факультет. Это не что, само по себе формально образование — это не что, и адвокат Павлова постоянно пытается упрекнуть нас в недостатке образования, для нас кажется самое главное — это стремления, стремления знать и понимать. Это то, что человек может получить сам, вне стен учебного заведения. И регалии, научные степени, они в данном случае ничего не значат. Человек может обладать огромным количеством знаний, но не быть при этом человеком… Пифагор говорил о том, что многознание уму не научает. Мы здесь, к сожалению, вынуждены это констатировать. Лишь декорации и элементы живой природы, тела, доставленные в зал суда. Если наши ходатайства после многодневных просьб, уговоров, борьбы все-таки рассматриваются, то они непременно бывают отклонены. Зато суд, к несчастью, к сожалению для нас, для этой страны, слушает прокурора, который раз за разом безнаказанно искажает все наши слова и заявления, пытаясь нивелировать. Нарушение базового принципа состязательности сторон не скрывается и носит показательный характер. 30 июля, в первый день судебного процесса, мы представили свою реакцию на обвинительное заключение. написанные нами тексты зачитала защитник Волкова, потому что подсудимым суд категорически тогда отказывался давать слово. Это была первая за 5 месяцев тюремного заключения возможность высказаться для нас, до этого мы были в заключении, в заточении, оттуда мы не можем делать ничего, делать заявления, не можем снимать фильмы в СИЗО, у нас нет интернета, нам даже не может принести какую-то бумагу нашему адвокату, потому что даже это запрещено. 30 июля мы высказались впервые, мы призвали к контакту и к диалогу, а не к борьбе и противостоянию. И мы протянули руку тем, кто зачем-то полагает нас своими врагами. В ответ над нами посмеялись, в эту протянутую руку плюнули. «Вы не искренни», — заявили. А зря. Не судите по себе. Мы говорили, как, впрочем, и всегда, искренне именно то, что думаем. Мы невероятно по-детски наивны в своей правде, но тем не менее ни о чем сказанном, в том числе и в тот день, мы не жалеем, и будучи озлословленными, не собираемся злословить взаимно, мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся. Гонимы, но не оставлены. Открытых людей легко унижать и уничтожать, но когда «я немощен, то силен». Слушайте нас, нас, а не Аркадия Мамонтова, не искажайте и не перевирайте все, нами сказанное, и позволяйте нам вступить в диалог, в контакт со страной, которая в том числе и наша, а не только Путина и патриарха. Я, как Солженицын, верю в то, что слово в итоге разрушит бетон. Солженицын писал: «…значит, слово искренней бетона, значит, слово — не пустяк, так тронутся в рост и благородные люди и слово их разрушит бетон».