Его посетило одно из тех «видений», которые, как было сказано, выводили его из душевного равновесия. Он сразу представил себе Лилю, уже новую, совсем зрелую в женской своей стати, и подумал, что было бы, наверное, очень неплохо повторить что-нибудь из давно пройденного, но не забытого ими обоими материала.
Ее история, которую она торопливо попыталась изложить по телефону, оказалась банальной до оскомины. Вадим начал попивать. А потому позже стал являться домой, да под хмельком. И вообще у нее появились подозрения, что у него завелась сторонняя связь, он меньше стал уделять внимание ей как своей жене.
Ну да, тут же вспомнил Андрей, уж Лиля никогда своего не упустит, он-то помнил, как она в буквальном смысле изматывала его, измочаливала всего, добиваясь какого-то ей одной ведомого наслаждения. А что, может, самое время напомнить ей об этом? И он шутливо заметил ей, что так и не забыл их бурных ночей, когда она… когда он… словом, когда они отрывались, как говорится, до полной потери пульса. Кажется, он отчасти угадал Лилино настроение.
Она, во-первых, не возмутилась малопристойному намеку, а во-вторых, низким своим, потрясающим, грудным голосом «промурлыкала», что и сама иногда с тайной душевной тоской кое-что вспоминает из их обоюдного прошлого. В общем, предложила она уже решительно, надо немедленно найти возможность встретиться. И, как раньше, без посторонних. Это существенное дополнение подсказало Андрею, что дело и вовсе на мази.
Он отправил мать к ее сестре, жившей на соседней улице, и встреча с бывшей любовницей оказалась у него вполне достойной тех знойных воспоминаний, которые его толкали потом на всякого рода безумства.
Лиля действительно соскучилась по прошлой своей замечательной разнузданности, которую ей, оказывается, приходилось усиленно сдерживать в себе с «положительным» во всех отношениях мужем, чтобы не быть им уличенной в «жуткой распущенности». Она только спросила, когда придет его мама, а узнав, что сегодня они одни, безудержно захохотала, сверкая глазами, от возможности быть сейчас наедине с Андреем самой собой, не стесняться в выражениях и позволять себе все, что душе угодно. Будто их прежнее счастливое время неожиданно вернулось!
И она принялась ловко и торопливо раздеваться, рассказывая при этом свою далеко не целомудренную исповедь о Вадиме, который, на свою беду, оказался почему-то очень щепетильным в постельных делах — вот уж она никогда б не подумала! Ведь спортсмен! Да еще армия, где все до баб — как волки голодные!
— Ну скажи, чего ему не хватало? — надрывно вопрошала она Андрея, демонстрируя свое действительно великолепное тело и сумбурно помогая ему также избавиться от одежды. — Вот ты бы сбежал от меня? Такой, как я сейчас есть?
Андрей бы, возможно, и не сбежал, но в свою очередь понял, что в Лилиной семье что-то все же случилось, о чем она даже не догадывалась. Короче, Вадим как-то постепенно, без объяснимых причин, стал определенно охладевать к ней. И в постели вел себя так, будто всякий раз возвращался оттуда, где только что получил всего в достатке, оставляя жаждущей его страстной любви жене лишь жалкие крохи как бы вынужденных подачек.
— Ну что я могу тебе объяснить? — жаловалась уже окончательно распаленная желанием Лиля, со стонущим придыханием притискивая к своему сильному и горячему обнаженному телу цыплячью, тщедушную грудь Андрея. — Явится, понимаешь, за полночь, навалится, как медведь, вдует, словно плюнет, прости, Господи, и захрапит, отвернувшись. А от него так и несет… так и несет…
И она, вся до кончиков пальцев дрожа то ли от негодования, то ли от жадного нетерпения, без всякого удержу принялась доказывать Андрею, что уж ему-то она сейчас просто так «вдуть» себе не позволит, она из него прежде сама все соки выжмет.
С ней творилось что-то совершенно невероятное. Сдавливая его, будто тисками, тугими своими ногами, царапая ногтями до крови спину и бешено колотя его пятками, Лиля в буквальном смысле сатанела на глазах, даже и не пытаясь сдерживать своих эмоций, и билась под ним, орала так, будто ее резали по живому телу. Дорвалась, что ли? Давно настоящего секса, что ли, не имела?
И он самодовольно ухмылялся, охотно отдаваясь в ее власть, и злорадно тешил себя зримой картинкой того, как выглядело бы сейчас лицо Вадима, доведись тому воочию узреть первобытные страсти в блистательном исполнении его собственной дорогой женушки. Значит, так ему и надо, он этого сам заслужил!
Зато когда мокрая, словно из парилки, Лиля, задыхаясь, отпала наконец и непослушными руками попыталась отодвинуть, отпихнуть Андрея от себя, он, по-настоящему вошедший в раж, вернул инициативу себе, решив воспользоваться своей удачей до конца — продолжил сумасшедшую скачку, больше теперь уже напоминавшую изощренное истязание. Да и Лилечке будет очень полезно потом, наедине с собой, вспомнить и подумать, от чего она в свое время так неблагоразумно отказалась.
Насытившись и окончательно устав, они перешли к делу.
Суть его была проста. Лиле было нужно, чтобы Андрей проследил, куда и к кому ходит Вадим. Ей необходимы были доказательства его реальной супружеской измены. Для чего? Это другой вопрос, который сейчас не обсуждается. Но дело в том, что больше просить ей, собственно, некого, Андрей — единственный человек, которому она могла бы полностью довериться. И она еще раз подчеркнула это слово — «полностью», чтобы он это понял…
Слежкой Андрей Злобин еще никогда не занимался, и предложение показалось ему забавным. На шутливый вопрос, что он будет иметь за это, она, ни капельки не сомневаясь в собственной неотразимости, тут же наглядно, с новой охотой, продемонстрировала ему, на что еще могут распространяться его желания. Своими фантазиями она ничуть не уступала ему.
Да, вынужден был согласиться Андрей, если так будет продолжаться, игра действительно стоит свеч. Эта зрелая женщина со средним медицинским образованием на самом деле владела не только многими тайнами своей гуманной профессии, но, что гораздо важнее, она в совершенстве обладала потрясающим, волшебным знанием великого женского ремесла.
В тот вечер он нарочно долго не отпускал ее, с силой и с привычной уже грубостью возвращая в исходное положение. Лиля даже начала нервничать, что опоздает к приходу мужа. Она уже и слезу раскаяния пустила, но Андрей был неумолим и добился-таки того, что теперь уже сам, на полную катушку, реализовал свое слишком явное преимущество перед Лилиным супругом. И это была его месть Вадиму — безумно сладостная, хотя и довольно жестокая. Это, возможно, ощутила на самой себе, в конце концов, и Лиля, потому что, с немалым трудом вырвавшись наконец из хватких и бесцеремонных объятий бывшего друга, стала торопливо натягивать на себя разбросанное по комнате белье, пряча от него глаза и словно сожалея уже о собственной простодушной доверчивости.