– В «Скорую»… позвоните… – выдавил Борис Львович. У него не было сил встать, ноги будто окоченели, отмерзли.
– Да, конечно… – поднялся Родион. Он решительно направился к хозяину, развернул коляску и покатил в гостиную. – Милицию надо…
– Что с Яной? – требовал ответа хозяин. – Помогите ей…
Гость угрюмо молчал, привез его в комнату и растерянно огляделся, потом сообразил, снял с пояса мобильник и вышел в коридор. Борис Львович не слушал, что говорил Родион, только рассеянно смотрел на Лору, промокавшую бумажной салфеткой в дрожавшей руке кровь на лице.
В комнату заползала тревога, наполняя пространство вокруг, трепетала в воздухе – ощутимая, будто состояла из невидимой материи. Тревога просачивалась и внутрь Бориса Львовича, наводняла собой пустоту вокруг сердца, оттесняя пульсирующий комок в груди. Приходилось усилием воли выдавливать тревогу, приносившую боль. Вернулся Родион.
– Помогите Яне, перенесите ее сюда, – попросил Борис Львович, так и не поняв, что именно случилось. – Вызовите «Скорую»…
– «Скорая» ей не понадобится, – сказал Родион, опустив голову. – Сейчас приедет милиция.
– Милиция? – вымолвил Борис Львович. – Зачем?
– Что с Яной? – Лора сжалась, глядя на мужа.
– Не знаю… – не находил нужных слов Родион. – Она… (Лора хотела побежать к подруге, но он ее перехватил у выхода.) Туда нельзя! Ждем милицию.
Внезапно пришло понимание: с его Янушкой беда. «Скорая» не понадобится? Почему? Как это вместить в сознании? Яна только что была, бегала счастливая, улыбчивая, весенняя. Что произошло? Борис Львович откинулся на спинку коляски и запрокинул голову, дышал тяжело – не хватало воздуха.
– Вам плохо? Где лекарства? – засуетилась Лора.
– Коньяк… налейте… – произнес он слабо.
Выпив, не почувствовал облегчения, пытался постигнуть непостижимое, казалось, он спит и видит кошмар, кто-то должен разбудить его и рассеять страшный сон, поэтому ждал этого «кого-то», ждал с нетерпением. Раздался звонок у входной двери, Родион выбежал, Лора плакала. Послышались шаги, неестественно громкие, грубые, дохнуло морозной свежестью.
– Майор Добрынин, – представился мужчина в штатском, за ним стояли двое в милицейской форме. – Где труп?
– Труп? – вяло переспросил Борис Львович. – Какой труп?
Жуткое слово не могло относиться к Янушке. Но она там, на полу кухни… Борис Львович прикрыл лицо длинными и тонкими пальцами, будил себя: проснись, это наваждение. А по дому вновь раздавались шаги, слышались чужие голоса, диссонирующие с тишиной в гостиной, с елкой, праздничными гирляндами огней, с весельем по телевизору. Борис Львович перевел глаза на экран, Лора догадалась о его желании, выключила ящик. Время тянулось нескончаемо долго, а Борис Львович все еще находился в состоянии неопределенности, которое с полным основанием можно назвать шоком.
– Вы хозяин? – вывел его из задумчивости Добрынин.
– Да, – ответил Борис Львович.
– Убитая – ваша дочь?
– Как вы сказали? – Началось просыпание, но оно сулило продолжение кошмара. – Убитая?! Ее… убили?! Как это? Кто?
– Яна жена Бориса Львовича, – сказала Лора.
– Ваши документы.
Лора и Родион отдали паспорта, молодой милиционер что-то писал, сидя у столика в углу, Добрынин ходил по гостиной:
– Итак, минут двадцать первого ваша жена ушла на кухню. Зачем она туда пошла?
– За гусем, – ответила Лора сквозь рыдания. – Он в духовке…
– Кто обнаружил труп первым?
– Я, – сказала Лора. – Мне показалось, Яна слишком долго возится…
– Долго – это сколько? – уточнял Добрынин. Видя, что Лора не поняла, о чем он спрашивал, разъяснил: – Сколько времени отсутствовала Яна, когда вы решили, что ее нет уже долго?
– Минут двадцать… – неуверенно произнесла Лора. – Или тридцать… Ой, не могу точно сказать. Я побежала помочь ей… Пришла на кухню, а там… она лежала на полу… Ну, я к ней хотела… думала, она в обмороке… и вдруг передо мной мужчина появился…
– Как он выглядел? – спросил Добрынин.
– Не рассмотрела. Он сразу же меня ударил в лицо.
– Что вы делали во время отсутствия Яны?
– Борис Львович рассказывал о картинах и статуэтках, – сказал Родион.
– Кто-нибудь из вас выходил с момента ухода Яны и до того момента, когда был обнаружен труп? Например, в туалет?
– Нет, мы все время были здесь, – ответил Родион.
– Ну и как же вошел убийца в дом? – скрестив руки на груди, произнес Добрынин, подозрительно глядя на супружескую пару.
– Видимо, когда мы приехали, – нервничал Родион, – Яна забыла запереть дверь. Она торопилась сесть за стол, проводить старый год.
– А почему вы именно так думаете? – подлавливал его Добрынин. – Почему решили, что дверь убитая оставила открытой?
– Потому что, когда вы приехали и позвонили, а я вас встречал, дверь была открыта. Значит, вошел он и вышел…
– Понятно, – прервал его Добрынин, после чего обратился к Борису Львовичу: – Вы хорошо знаете этих людей?
– Мы познакомились сегодня, – с трудом говорил тот.
– Простите, как же к вам в дом попали незнакомые люди? Да еще на такой сугубо семейный праздник?
– Мы подруги с Яной, – вскипела Лора. – Мы предприниматели, работаем в праздники допоздна. Яна позвонила днем и предложила встретить Новый год у нее дома, мы согласились. Что в этом такого? Вы что, нас подозреваете?!
– Я выясняю, гражданка, обстоятельства убийства! – прикрикнул на нее Добрынин. – В доме убит человек, кроме вас троих, никого здесь не было…