Наконец, расположившись поудобнее, домработница переключилась на Шарлотту. Прошло уже полдня, а Шарлотта все еще нежилась на крылечке в одной пижаме, прическа ее напоминала крысиное гнездо, а вчерашний макияж смазался, образовав под глазами черные круги.
— Разгуливать в такой просвечивающей пижаме неприлично, — заметила Летти.
— Видела бы ты меня до того, как я ее надела, — ответила Шарлотта, уткнувшись носом в чашку.
Летти, вздохнув, перевела взгляд на лужайку, где Анджела возилась с младенцем. Стоя на коленях в траве и вытянув руки вперед, она ласково уговаривала малышку пойти ей навстречу. Девочка, покачиваясь, заковыляла к матери; видимо, ей так понравилось ходить, что она даже завизжала от восторга. Как и все женщины из семейства Белл, она не боялась падений.
— Анджела должна ввести ребенка в лоно церкви, — сказала Летти.
— Ни в одном другом месте ребенка так не заставят думать чужим умом, — парировала Шарлотта.
Не обращая внимания на ее слова, Летти занялась привычным делом.
— Сегодня была проповедь по книге Неемии, — сообщила она, палец за пальцем стаскивая перчатки. — Про прилюдное покаяние. Конечно, хорошо и правильно признаваться Богу в своих грехах, но поскольку Бог всеведущ, это для него не новость. Нет, преподобный Лайл говорит, что нужно возложить свои проступки на алтарь.
Публичное унижение — ничтожная сцена по сравнению с вечной геенной огненной. Прополощи свое грязное белье у всех на виду, говорит преподобный Лайл, и ты уже никогда не скатишься в канаву.
Раскрыв свою карманную Библию в кожаном переплете, Летти извлекла носовой платок и промокнула лоб. Потом набрала в грудь побольше воздуха и продолжала наставлять хозяйку на путь истинный.
— Преподобный Лайл говорит, что, если бы все должны были носить на шее знаки с перечислением их грехов, люди грешили бы куда меньше. — Она обратила взор на Шарлотту. — Некоторым из нас пришлось бы носить целую доску для объявлений.
— Как так получается, — вклинилась Шарлотта, — что каждое воскресенье на пересказ часовой проповеди у тебя уходят как минимум четыре часа?
— Сегодня преподобный Лайл проповедовал всего минут пятьдесят, — уточнила Летти, вытаскивая шляпную булавку из шляпки. — Он, кажется, подхватил грипп.
— Бог это всего лишь бог, — сказала Шарлотта в кофейную чашку.
О войне между Шарлоттой и преподобным Лайлом было известно всем. Никто так не раздражал священника, как счастливый и довольный собой грешник. А во всем городе не нашлось бы грешницы счастливее Шарлотты Белл.
— Добропорядочная женщина не пьет, не сквернословит и не танцует! — вещал он с кафедры. — Она не курит и не носит брюки, как мужчина!
Как минимум раз в месяц преподобный Лайл разражался обличительной проповедью о том, чего не должны делать добропорядочные женщины.
— Добропорядочная женщина не проводит ночей в «Деревенском клубе бедняков»! Она не утаивает свои деньги от церкви и нуждающихся!
Ни у кого из паствы не возникало вопроса, кого он имеет в виду. Пускай он и не называл имени и адреса Шарлотты, словесный портрет совпадал до последней буквы.
— Если бы вы сами сходили на проповедь, — сказала Летти, — мне бы не пришлось ее вам пересказывать.
— Да сам Иисус, при всем его терпении, не смог бы высидеть эту безумную проповедь!
— «Говорю тебе, — процитировала Летти, — кто скажет «безумный», подлежит геенне огненной».
— Нечего размахивать передо мной Библией и бить в нее как в барабан!
— Это всё потому, что вы не только упрямы, но и еще и глухи к голосу разума.
Шарлотта вскочила и так резко оттолкнула кресло-качалку, что та ударилась об стену. Ничто так не бесило ее, как религия, которую насильно заталкивают ей в горло. И самыми крупными порциями ее пичкала Летти.
— Протестанты, они как блохи! — вскипела Шарлотта. — Чертовски назойливы, приставучи и никуда от них не деться!
— Вот подождите, настанет Судный День, — высокомерно заявила Летти, — вас опалит адским пламенем, и тут-то вы узнаете, что такое настоящая чесотка.
Бормоча себе под нос ругательства, Шарлотта решительным шагом спустилась с крыльца и зашагала по лужайке. Летти, заметив паутину, потянулась за метлой.
*Мистер Беннетт, сторож, привык к прогулкам Шарлотты по кладбищу в любое время дня и ночи.
— Здесь она размышляет, — объяснял он своему помощнику Диггеру.
Стоя в наполовину выкопанной могиле и облокотившись на кирку, Диггер наблюдал, как Шарлотта неторопливо бродит между памятников в белой шелковой пижаме.