— Она говорила метафорически, дружище.
Коллис оторопело отпрянул, запутался в спущенных штанах и чуть не упал.
— Иган! Господи!
Иган Мерсер лежал на песке, подперев голову ладонью и жуя травинку.
— Черт! — пыхтел Коллис, дергая за язычок молнии. — Кажется, я сломал эту проклятую штуку!
— Лучший способ отличить простого мужчину от непростого — раздеть его, — задумчиво произнес Иган.
— Давно вы тут прячетесь? — осведомился Коллис.
— Как ни жаль огорчать вас, друг мой, но даже в этой рубашке с иголочки и накрахмаленных трусах вы все равно самый простой и обычный. Как и мы все.
— Понятия не имею, о чем вы толкуете.
— Это потому, что вы заурядны. Незаурядный мужчина сразу бы отлично понял.
Коллис, склонив голову, нарезал круги, отыскивая потерявшийся в песке ботинок, а Иган тем временем сосредоточенно смотрел на океан.
— Мы строим школы, музеи, разбиваем парки. Мы коллекционируем предметы искусства и вращаемся среди великих людей, но когда умираем, от нас только и остается, что короткая надпись на гранитной плите. И знаете, почему?
Коллис, отдуваясь, раздраженно закатил глаза.
— Потому что мы делаем все это, чтобы выделиться, казаться необычными — и это наоборот делает нас заурядными.
— Вы идиот.
— Да ну? Разве это я только что пытался отморозить яйца в ледяной воде?
— Мне просто хотелось поплавать, — настаивал Коллис.
— Ну конечно.
Иган встал и стряхнул с одежды песок. Небо неожиданно затянулось тучами, а на волнах появились белые пенные барашки. Наклонившись, Иган подобрал полотенце Коллиса и перекинул через плечо. Он был уже на полпути к дому, когда до Коллиса дошло, что он остался в одиночестве.
— Я не зауряден, — возразил он, бегом нагоняя приятеля.
— Ястребу не нужно носить табличку, где написано «ястреб».
— Кто сказал? Будда?
— Бун Диксон.
— Боже правый, вы теперь цитируете краснорожих работяг?
— Вообще-то лицо у него скорее оливкового оттенка.
— Мужчины, обращающие внимание на кожу других мужчин, внушают мне опасение.
— Если вас это утешит, на вашу кожу я ни малейшего внимания не обращал.
Коллис хотел было оскорбиться, но тут небо прорезала вспышка молнии, за которой немедля последовал сотрясший землю раскат грома. Коллис от испуга и неожиданности чуть не налетел на Игана.
— Не понимаю, с какой стати мы вообще считаемся друзьями, — проворчал Коллис, приходя в себя.
— Похоже, это вопрос спроса и предложения, — ответил Иган.
Еще один раскат, и они помчались по песчаному пляжу, как проворные крабы. Разыгравшиеся волны тут же смывали отпечатки их ног.
Едва Коллис и Иган миновали двор и очутились на ступеньках, как небо разверзлось. Остальные гости, держа в руках чашки и блюдца, высыпали на крыльцо — поглядеть на приближающуюся бурю. Слуги, обладавшие особым чутьем на такие вещи, уже давно успели прикрыть и закрепить все ставни.
— Где вы были? — требовательно спросила Джейн Филд. Она решила, что пропустила что-то интересное, и это ее возмущало.
— Коллис решил поплавать на рассвете, — сообщил Иган, вытирая намокшие от дождя волосы полотенцем, которое предусмотрительно подал ему слуга.
— Пра-авда? — она протянула слово как жевательную резинку. А потом, наклонившись поближе, и прошептала: — А купальный костюм у него был?
— Нет, даже плавок не было, — шепнул в ответ Иган.
— Пра-авда? — мечтательно вздохнула Джейн и проводила Коллиса взглядом.
Буря неумолимо приближалась. Океан бушевал, и мрачные тучи растекались по небу, словно чернильные кляксы. Внезапно небо прорезала вспышка молнии, и все вздрогнули, предвкушая небывалую по мощи грозу.
— Раз, два, три, четыре… — Джулия считала секунды до раската грома.
Ветер крепчал, и гости один за другим перекочевали внутрь дома. На крыльце у парапета остались двое — Адам и Анджела.
Небо разорвала очередная молния, и Адам, чей доход зачастую зависел от буйства стихии и других катастроф, невольно вздрогнул, словно его ударили плетью. Однако гроза терялась на фоне той бури, которая бушевала в душе Анджелы. Глаза сияли, длинные волосы хлестали по лицу, она всем телом подалась навстречу шквалистому ветру, как изваяние на носу корабля. Адаму вдруг пришло в голову, что человеческая способность возбуждаться, стоя в самом сердце урагана, — это биологическое чудо. Прочистив горло и собравшись с мыслями, он брякнул: