В то воскресенье проповедь Томаса была посвящена любви.
— Да будем мы все жить в мире, где о любви не говорят, — вещал Томас, — а живут ею.
Глядя прямо перед собой, Реба Эрхарт медленно прикрыла ладонью руку мужа. Чарли глазел на нее дольше, чем когда-либо за всю жизнь. Потом поднес пальцы жены к губам и поцеловал.
*Приехав домой с Бэньяна, Адам обнаружил на подъездной дорожке кучу машин, а в гостиной — толпы щебечущих женщин, с мастерством жонглеров удерживающих фарфоровые тарелки на плотно сжатых коленях.
— Это Благотворительная организация женщин-христианок, — объяснила миссис Микс, принимая у хозяина плащ и шляпу. — Миссис Монтгомери занялась добрыми делами.
— Но меня не было всего неделю, — пролепетал Адам, не веря своим ушам.
— Когда на человека нисходит благодать, — сказала миссис Микс, — порой случаются чудеса.
Глава 40
Когда в город в очередной раз приехали цыгане, к Шарлотте Белл явилась с визитом богато одетая дама. Летти проводила ее до кабинета Шарлотты и уже собиралась открыть раздвижные двери, когда разглядела на шее у дамы волчий зуб. Хозяйки не было на месте, и Летти оставила двери широко раскрытыми — на всякий случай. Когда Шарлотта вошла, посетительница стояла у окна.
— Ты не предупредила меня, что быть богатой — такой тяжелый труд, — сказала Мила, не поворачиваясь.
— Чего стоила бы жизнь без сюрпризов? — ответила Шарлотта.
Они решили расположиться поудобнее. Пока Шарлотта наливала себе и гостье виски, Мила уселась на стул и начала повествование.
После похорон Эмиля Мазурского ее кумпания сразу покинула Липерс-Форк. Мила вернулась к воровскому ремеслу. Она как раз собиралась стащить в одном доме серебряные ножи, и вдруг сообразила, что буква «В», выгравированная на рукоятках, в точности совпадает с монограммой на столовых приборах, украденных ею в доме Лестеров. Лестеровское серебро все еще было при ней. Она не так далеко отъехала от места кражи, чтобы продавать добычу.
Сперва Мила решила, что это большая удача. Целый комплект принесет гораздо больше барыша, чем разрозненные приборы. Но, складывая ножи в подол юбки, она вдруг почувствовала тяжесть в груди. Это было не чувство вины.
Она спросила себя: «А что бы на моем месте сделала эта богачка, Шарлотта Белл?»
Мила не стала красть ножи. Напротив, на следующий день она принесла хозяевам, чете Вэр, остальные приборы. Призналась, мол, подозревает, что серебро может принадлежать им. Так и было.
Во времена Великой депрессии мистер Вэр едва не пошел ко дну, когда банк неожиданно потребовал вернуть ссуду. Чтобы спасти бизнес, ему пришлось продать почти все имущество. Банкиром, который едва его не разорил, был не кто иной, как Джадж Лестер. Он оказался столь любезен, что согласился купить пожитки Вэров за гроши. Самой горькой для семейства оказалась потеря столового серебра, доставшегося в наследство от предков.
Потом началась война. Состояние мистера Вэра не просто вернулось, а умножилось. Короче говоря, его не волновало, каким образом Миле досталось его серебро, поскольку он считал его украденным уже давно. Он дал Миле вдвое больше реальной стоимости и отпустил ее с миром.
— Такая уйма денег, — вспоминая о тех днях, Мила покачала головой. — Столько у меня еще никогда не было. Они манили меня. Я могла думать только об одном: что куплю на них. Новое платье, золотые браслеты, французские духи…
Она уже готова была пустить деньги на ветер, как снова почувствовала камень в груди.
Мила снова спросила себя: «А что бы на моем месте сделала эта богачка, Шарлотта Белл?»
Она ссудила деньги человеку, разводившему лошадей, чтобы тот мог купить нового жеребца. Кто-то может подумать, что одалживать деньги цыгану, торгующему лошадьми, — рискованное предприятие. Мила пообещала ему, что если он нарушит условия сделки, то вскоре будет играть в кости с Эмилем Мазурским.
Лошадник вернул ей деньги, причем с процентами. И тогда Мила открыла первое правило богатых. Деньги приносят деньги.
Она продолжила ссужать, и вскоре ее кумпания стала процветающей. Другие таборы стали замечать, что пока они, как встарь, трясутся в деревянных повозках, род Милы перебрался на грузовики. Вскоре люди из соседних племен стали приходить к ней с деловыми предложениями. Так и пошло.
Цыганка-воровка сделалась банкиршей. Естественная эволюция.
— А как же золотые браслеты? Ты их все-таки купила? — поинтересовалась Шарлотта.
— По правде говоря, — пожала плечами Мила, — я потеряла интерес к побрякушкам.