Бен потянулся. Сегодня воскресенье, тренажерный зал закрыт, торопиться ему некуда. Можно и поваляться в кровати, думая о том, о сем. А красивая эта актриса, которая с Марлоном Брандо играла… Грудь у нее просто прелесть, только ей бы недурно специальные упражнения делать для мышц живота, не то обвиснет. Жаль, если так и выйдет… может, написать ей про это, свою методику выслать? У Милта наверняка найдется ее адрес. Хотя картина-то ведь старая. Ясное дело, опоздал он со своими рекомендациями.
Он улыбнулся. Да, неплохой выдался вчера вечер… Вспомнился профиль Эллен в полутемном кинозале… Надо же, как она переживала из-за какой-то картины… Странная она, с бродягами всякими знается, но вообще-то симпатичная, и за словом в карман не лезет, живая такая. Вот бы Мэрион на нее больше походить, так нет, та вечно насупленная, неразговорчивая, а откроет рот, так словно страницу из справочника по психотерапии читает. Наверное, поэтому муж от нее и сбежал. А кто такое выдержит изо дня в день, неприветливость эту, поучения и все прочее. Эллен – вот та совсем другая, веселая, быстро загорается, может и слукавить, если не доглядишь.
Насчет квартиры она, конечно, шутила, только и всего. Хотя ведь пригласила же заехать, взглянуть. А что если… Да нет, чушь какая-то.
Несколько часов спустя он катил по тихим улицам в районе Парк-стоуп. Поднимающееся солнце вытягивало длинные тени на тротуарах перед лавками, которые – рано еще – были прикрыты опущенными железными решетками. На сиденье рядом с ним валялся «Бруклин бюллетин», страница с объявлениями о жилье. Времени у него почти не остается, на эти выходные надо непременно что-нибудь подыскать, пусть даже временное.
Временное… А Эллен и нужен временный постоялец… Комната со своей ванной… фактически, своя квартира или студия, если угодно.
Почему бы не заехать? Хуже-то не станет.
Ему удалось припарковаться на стоянке за квартал от ее дома, и до особняка он дошел пешком. Нажал на кнопку против таблички с ее фамилией. Почти тут же в домофоне раздался ее густой, мягкий голос: «Кто там?»
– Ваш телохранитель, – ответил Бен. – Решил проверить, надежно ли работает у вас сигнализация.
Послышался хрипловатый смешок.
– Четвертый этаж, – объяснила она. Зажужжало, замок открылся.
Поднимаясь по лестнице, он испытывал некоторое волнение. Дверь в квартиру была открыта.
– Надеюсь, я не очень рано? – Он неуверенно переступил порог. – Сам не знаю, сначала нужно было позвонить вам, предупредить… но вы же сами сказали: заезжайте взглянуть.
– Ну раз сказала, так и надо было приехать, так что все в порядке. – Она что-то быстро заворачивала в бумагу, стоя на кухне.
Он осмотрелся. Комната была большая, из окна открывался вид на вершины деревьев, почти скрывающих улицу под своей листвой. Мебель была подобрана без всякой системы, далеко уже не новая, но с виду уютная, а посередине, занимая почти все пространство от стены до стены, лежал восточный ковер в красных тонах. И повсюду находились книги – стены покрыты полками до самого верха, груды книг на столиках, на этажерках – деваться от них некуда…
– Кофе хотите?
– А у вас декофеиновый найдется?
– Извините, нет. Какой декофеин, я тогда просто не проснусь.
– Хорошо, давайте обычный, только побольше молока и без сахара.
– Заказ принят, сэр, – послышалось из кухни. Вроде и правда рада его видеть, или ему это только кажется?
– А как насчет кусочка халы? – сказала она, протягивая ему чашку.
– Халы? Вы что, еврейка?
– А разве еврейскую кухню одни евреи ценят? – и опять этот же хриплый смешок.
Кухня совсем небольшая, но уютная, чистенькая такая, стены выкрашены в веселые желтые тона. Посередине круглый стол из дуба, на нем целая гора всякой еды: яблоки, бананы, кофейный торт и ужасающее количество нарезанных булочек с сыром.
– Господи помилуй, да мне ведь больше десяти не осилить, ну, двенадцати.
– А вы больше одной не получите, остальное – моим постоянным подопечным.
– Постоянным?
– Ну, я же вам говорю, Джелло и другие вроде него.
– Джелло… ах, ну да, тот, с мышкой. Вы с ним дружите?
– Дружу, и к мышке его я давно привыкла, не крыса ведь, просто мышка.
Бен попробовал свою халу – свежая какая, настоящим тестом пахнет, – а Эллен продолжала нарезать и складывать бутерброды. На столе появились мешочки из оберточной бумаги – в каждый по два кусочка булки с сыром, яблоко или банан и еще по куску торта.
– Ну и где моя комната? – спросил он, беря быка за рога.
Она ничуть не смутилась:
– Ах да… пойдемте, покажу.
– Так, значит, вы вчера серьезно?
– Конечно, серьезно. Только еще раз напоминаю, что это временно – на два месяца, не больше.
Она провела его коротким коридорчиком. «Пожалуйста», – Эллен отворила дверь. Примерно такая же комната, как и у нее, и окна тоже выходят на улицу, а одно окно в эркере, и там есть сиденье прямо на подоконнике. Вот уж не думал, что тут будет так просторно.
– За этой дверью кладовочка, которую предоставляю в ваше пользование, а вон там ванная.
Кладовка ему в общем-то и не нужна. Ванная крошечная, но там чисто.
– Извините, тут только душ, ванну все не установлю. Вам как, ничего?
– Отлично, мне только душ и нужен.
– Понимаете, тут раньше было две студии, но люди, которые в них жили, решили превратить все это в одну квартиру, потому что они соединились и стали жить вместе. Поэтому две спальни, две ванные, хотя, вообще, такого в этом районе почти не найти.
– Вот как? Мне трудно судить, я ведь давно не занимался подыскиванием квартиры. С того самого времени, как женился…
– А вы, простите, развелись?
– Нет, моя жена умерла.
– Ой, простите, пожалуйста. – В ее голосе звучала неподдельная искренность.
– У вас очень приятная квартира, – сказал Бен. Он ясно себе представил, как вечером будет сидеть в том большом кресле перед телевизором, а утром на кухне, залитой светом, станет готовить завтрак.
– Шестьсот в месяц. И необходимо оплатить за два месяца вперед.
Он бросил на нее пристальный взгляд.
– Ну теперь я понял, что вы действительно не шутили.
– Разумеется! Ну сколько мне вам повторять: раз я сказала, значит, сказала.
– Конечно, конечно… но сами понимаете…
Она начинала терять терпение.
– Хорошо, только, видите ли, – быстрый взгляд на часы, – мне надо уходить. Подумайте до завтра, только завтра я уже должна знать точно. – И она стала торопливо складывать мешочки с едой в большую картонную коробку.
– Куда вы со всем этим багажом собрались?
– На Кони-Айленд.
– И как намереваетесь туда добираться?
– Ну, подземкой, разумеется… Ой, что ж это я, – она хитро ему улыбнулась, – я хотела сказать, поездом.
– Позвольте вас подвезти.
– А у вас есть время? – Похоже, не ждала и очень обрадовалась, что он ей это предложил.
– Конечно, сегодня же воскресенье, вот и проедусь с большим удовольствием.
Они ехали в «камаро» по Кони-Айленд-авеню, и Бен все посматривал на Эллен, чуть видную из-за огромной коробки, стоявшей у нее коленях.
– Да, ничего себе поклажа у вас. Почему ваш друг вас не сопровождает в этих поездках?
– А он раза два сопровождал, – вздохнула Эллен. – Только я же видела, что он это делает скрепя сердце. Считает, что все это глупости, затеи эти мои. Нечего, говорит, так вот, за здорово живешь, предоставлять бездомным, что им требуется, они от этого только ленивее становятся, а надо, чтобы они стремились работать. Я уж и не пытаюсь его разубедить.
– А вам-то зачем это нужно, им помогать?
– Понимаете, я одно время состояла в добровольном обществе, которое нанимает машину и развозит бездомным завтраки. А потом мой доктор начал книжку свою писать…