- Силы мне дает Кубасура.
- Ты уверена?
В словах Миара содержался намек на какую-то скрытую от Кометы истину.
- Вы хотите, чтобы я стала Богиней? - напрямую спросила девушка.
Произнеся это, она вдруг вспомнила однажды оброненную в разговоре с Алинием фразу (или все же она слышала ее раньше от кого-то другого?): "Если боги существуют, то и я хочу стать богиней". Выходит, вся ее череда перерождений была лишь лестницей к осуществлению этого полушутливого пожелания? Или не просто пожелания, а самого настоящего ЖЕЛАНИЯ, вроде тех, которыми пользовалась она теперь?
- МЫ хотим того же, чего хочешь ты, - ответил Миар.
Комета внезапно почувствовала, что хочет побыстрее покинуть это место. "Я еще не готова... Я сомневаюсь... Я боюсь..." - твердила про себя девушка. Ее пугали не враги, не Миар и даже не та сила, что стояла за ним. Комету пугала собственная судьба, которая неумолимо влекла ее вперед. Девушка трепетала перед тем, что ее ожидало.
Трепетала - но не собиралась останавливаться или отступать.
- Я... Я пожалуй пойду, - Комета посмотрела на Миара, словно спрашивала у него разрешения.
Юный полуэльф-получеловек лишь улыбнулся в ответ:
- Разве найдется тот, кто остановит тебя на твоем пути?
Покидая этот мир, Комета не удержалась от соблазна обставить свой уход со всей возможной театральностью. (Она бы не согласилась, если бы кто-нибудь заявил, что сделано это было от обиды на недостаток общего внимания. Также оспорила бы она утверждение о том, что просто нуждалась в восстановлении слегка поколебленной уверенности в собственных силах).
Покопавшись в недрах черной галактики, Комета выудила оттуда серебряную летающую колесницу, способную перемещаться между Измерениями. В колесницу были впряжены мириады мотыльков с радужными крыльями. Ожидая приказа возницы, они разминали свои крылья, отчего воздух наполнился шелестом, и в разные стороны поплыли клубы разноцветной пыльцы, искрящейся в изумрудных лучах солнца.
При виде такого чуда танцевавшие люди и эльфы застыли в изумлении, а музыканты прекратили играть. Комета осталась довольна произведенным впечатлением. Она вскочила на подножку и помахала рукой, прощаясь со всеми, кто на нее смотрел.
Миару же она сказала:
- До свидания! Может быть, мы еще увидимся.
- МЫ обязательно увидимся, - уверенно произнес Миар, и у девушки не возникло сомнений в том, кто были эти "МЫ".
Глава 18. Центр Мироздания. Кристалл Вечного Круговорота.
Комета не воспользовалась межпрострнственными коридорами, которые связывали Бусины Ожерелья. Она не нуждалась в проторенных дорогах, материальных или магических. Ее серебряная колесница одинаково хорошо годилась и для Хаоса, и для Срединных Миров, и для Порядка. Мотыльки тянули колесницу сквозь уровни реальности, оставляя за собой след искрящейся пыльцы, который был похож на радугу.
Казалось, что Комета в серебряной колеснице застыла на месте, а движется и изменяется весь мир вокруг нее. На поверхности планеты один диковинный пейзаж сменялся другим, еще более невероятным и невообразимым. Но на самом деле это были разные планеты, расположенные на параллельных Измерениях. По мере увеличения уровня реальности мир выравнивался и упорядочивался, так что материальные объекты в соседних Вселенных находились почти на тех же самых местах.
Путь к Центру Мироздания лежал вверх, вглубь и внутрь реальности.
Человеческий разум не мог охватить всей структуры многоуровневого и многомерного мира, но Комета уже не была человеком, поэтому легко ориентировалась в пространстве материальном и нематериальном. Она видела, как меняются Вселенные по мере увеличения уровня реальности:
звезды постепенно приобретали форму правильных многогранников пирамид, кубов, тетраэдров; планеты выравнивали свои орбиты; галактики становились ближе и также приобретали очертания симметричных геометрических фигур. Комета ощущала, как крепнет реальность и как одновременно истончается мир отражений. Чем ближе был Порядок, тем труднее ей было преодолевать его сопротивление на серебряной колеснице. Казалось, что закон Всемирного Равновесия противится воплощению темной галактики Кубасуры. Не должен был Хаос встречаться со своим противоположным полюсом.
Однако пока что Комета не встречала явного и целенаправленного противодействия. Она как будто из воздуха попала в более плотную среду, например, в воду. Это несколько сковывало и замедляло движения, но все равно не мешало приближаться к намеченной цели.
Наконец, Комета достигла мира Кристаллической Решетки. Вначале он предстал перед ней точно таким, каким она увидела его в воспоминаниях Эльфрагна. Галактики, звезды и планеты образовывали многомерную сеть, в узлах которой находились небесные тела, соединенные тонкими, но надежными мостами. В мире Кристаллической Решетки действовали совершенно иные физические законы. Мир духов здесь полностью сливался с миром материальным, реальность окончательно торжествовала над отражением, а закономерность - над случайностью. Собственно, именно тут и начинался Порядок.
Даже маг Эльфрагн мог увидеть и ощутить лишь малую толику истинной сущности мира Кристаллической Решетки. Кроме самых общих образов, которые были доступны разуму эльфа, Комета увидела то, что помешало дракону Крахтороту и преследовавшим его эльфам пройти через этот мир. Дело в том, что мир Кристаллической Решетки находился одновременно на нескольких уровнях реальности, то есть он существовал не на отдельном трехмерном Измерении, как Вселенные Срединных Миров, а в мире с гораздо большим количеством Измерений. Существа, привыкшие к обычному пространству, не могли здесь долго находиться.
Только с помощью сверхвидения Комета разглядела не только узлы и соединяющие их мосты Кристаллической Решетки, но и тех, кто обитал в этом странном многомерном мире. Они были похожи на людей, но людьми не являлись. У них были круглые тела и круглые головы, соединенные тонкими шеями. Передвигались они на двух ногах-проволочках, которые не имели костей и суставов и сгибались в любом месте. Такими же подвижными были их руки - длинные и гибкие, почти до земли. Глаз, ушей или ртов у местных жителей не было, так как в этом мире не было необходимости в подобных органах чувств. Существа не носили одежды в ее человеческом понимании. Но их тела сплошным слоем покрывала гибкая оболочка, блестевшая, как поверхность расплавленного серебра. С возрастом оболочка твердела и тускнела. После смерти своего хозяина она бесследно истаивала.