— Я попробую, — пообещала дриада, видимо, убежденная словами жреца.
Тот заметно обрадовался:
— Вот и отлично! Я всегда уверял Конклав, что тебе просто не хватает тренировки. Ты должна научиться воспринимать смерть спокойно и естественно. Вот, видишь, рабыня моет статую? Возьми шпагу и заколи ее!
Комета поняла, что речь идет о ней. Других людей в зале не было. Фавн взял у одного из охранников шпагу и почти насильно впихнул эфес в руку дриады.
— Иди и убей! Докажи, что ты истинное «светлое воплощение» нашей божественной Леди Кометы!
Дриада и фавн в сопровождении стражи направились к Комете. Девушка спокойно стояла и ожидала дальнейшего развития событий. Ей самой стало любопытно: сможет дриада перешагнуть грань между добром и злом, или не сможет?
Однако жрец не слишком надеялся на решительность своей ученицы. Он приказал охранникам, указав на Комету:
— Подержите ее за руки! А еще лучше, поставьте на колени!
И тогда Комета заговорила:
— Смерть преследует человека всю жизнь.
— Что это? — спросил фавн у охранников. Он не обращался напрямую к девушке, так как считал, что его может осквернить разговор с существом человеческого вида.
— Неужели я жила и боролась РАДИ ЭТОГО? — спросила Комета скорее сама у себя, чем у нелюдей.
Двое кентавров-охранников приблизились к ней, но одним своим ЖЕЛАНИЕМ девушка размазала их о стены храма.
— Кто ты? — спросила дриада, выронив шпагу и с ужасом глядя на Комету.
— Комета. Леди Комета.
— Святотатство! — задохнулся от гнева фавн-жрец. — Убейте эту тварь!
Охрана выхватила оружие.
— Прочь!!! — крикнула Комета и топнула ногой.
Ее гнев вышел из-под контроля. По полу храма зазмеилась трещина, постепенно расширяясь и углубляясь. На улице она уже была шириной с ладонь, у стен Холмограда — с овраг. Трещина раскалывала поверхность планеты, захватывая все большую и большую площадь. Дойдя до моря, трещина превратилась в гигантский каньон, дна которого не было видно. Вода хлынула в каньон и, встретившись с раскаленной мантией планеты, вскипела, рванувшись в атмосферу облаками пара. А трещина бежала все дальше и дальше — по дну моря, через соседний материк. Теперь в нее проваливались целые города, горы, леса. Планета тряслась так, что никто не мог устоять на ногах. И все это происходило настолько быстро, что люди и нелюди погибали, даже не успев понять, что происходит с их миром.
Храм, в котором находилась Комета, превратился в руины, похоронив под собой и тело служанки-рабыни, и дриаду, и фавна, и почетную стражу. Комета со стороны наблюдала за гибелью целого мира. Наблюдала — и не испытывала ни раскаяния в содеянном, ни жалости к погибавшим. Она видела, как во все стороны разлетаются освобожденные души людей, нелюдей, животных, растений. Она знала, что все это вольется в бесконечный круговорот жизни и вновь воплотится в каком-нибудь другом мире, может быть, более справедливом и достойном, чем эта планета.
А созданная Кометой трещина, сделав вокруг планеты полный оборот, разрезала ее пополам. Земная кора провалилась внутрь, вода испарилась, планета превратилась в светящийся расплавленный шар. Будь у нее побольше массы — она стала бы новой звездой.
— Вот и все, — с мрачным удовлетворением произнесла Комета.
Ее эйфория прошла. Комета поняла, что быть Богиней непросто. Раньше она была уверена в том, что поступает по справедливости, что действует во имя добра. Теперь же, получив дар и проклятье всевидения, она могла созерцать плоды своих трудов.
В лучшем случае о ней просто забывали, как это произошло в мире Найи Кайдавар. В худшем — посеянные ею семена давали ядовитые всходы, как на только что уничтоженной планете. Если даже она не успевала совершить что-то значительное, как в мире Латэлы Томпа, то планета гибла и без ее участия. Комета боялась даже взглянуть в сторону Кси-Лодердолиса. Как отразилось ее вмешательство на жизни миллиардов людей?
— Может быть, это мое проклятие? Все, к чему я прикасаюсь, оборачивается во зло? Или мир таков, что его невозможно повернуть в сторону добра? Тогда к чему мои старания, к чему весь этот мир?
Комете не с кем было посоветоваться, не с кем поделиться своими мыслями… Хотя, почему не с кем? В мире существовала еще одна сила, равная ей по могуществу. Почему же она не обратилась к ней раньше?
Лишь только Комета подумала об этом, как сразу ощутила присутствие того, кто называл себя Трисмегистом. Он называл себя хранителем мира — того самого мира, в необходимости существования которого она усомнилась. Он был рядом — и не помог. Был рядом — и не предостерег. Был рядом — и не остановил…