У него уже седые виски. И в кудрях седина пробивается. Но всё такой же быстрый, решительный, энергичный.
— Я ведь тоже, Саныч, слежу за всем, что ты пишешь. И даже собираю. Ну, — осмотрелся он вокруг, — я так понимаю, что вам надо куда-то сложить барахло и где-то переночевать. У меня машина, а в нашей конторе размещается на полу вся поляна Сулоева [1] .
Мы сидим на базаре в тени каштанов и пьем чай. Журчит вода в арыке, воркуют горлинки, монотонно звучит дутар. А вокруг все красно от помидоров, зелено от огурцов. Между пёстрыми халатами и яркими чалмами пробирается к нашей чайхане Марк Дюргеров, университетский гляциолог. Он недавно приехал из Антарктиды.
— Приличная картошка по 25 копеек. Оптом отдаст дешевле, — он усаживается за столик. — Дайте пиалку.
Взяв пиалу, Марк тянется к крану и воду выливает себе на голову.
Еще один участник группы — Нурис Урумбаев — умелыми, ловкими движениями, с шиком, как фокусник, режет узбекским ножом перец, помидоры и какие-то неизвестные никому из нас травки: готовит на огромном блюде салат.
— Ну, что ж, Николай Николаевич, — поворачивается он к Володичеву, — надо брать.
Колю Володичева, физика из НИИЯФа (институт ядерной физики) мы все называем по имени и отчеству, поскольку он начальник экспедиции.
— Пусть Нурис останется, а мы сходим, — говорит Вадим Павлов, худощавый, лысоватый, с седеющей бородкой, ботаник из университета. (Теперь он заведует кафедрой.)
Даже сквозь тёмные очки сверкают на солнце бухарский шелк и парча женских платьев, их расшитые блёстками тюбетейки и газовые платки с золотинкой. Но на обратном пути к чайхане, с мешками на плечах, мы уже ничего не видим. Щиплет глаза от пота.
Всё закуплено, получено, и теперь мы ждем машину. Везти груз по памирскому тракту и дальше в Джиргиталь выпало мне и Борису Струкову, гляциологу, работающему вместе с Нурисом. Боря прекрасный альпинист и работяга. Помню, встретил его как-то под перевалом Бечо со стороны Сванетии. Он шагал с рюкзаком (который возвышался над его головой) — заканчивал какой-то сногсшибательный поход по Кавказу через шестнадцать перевалов. По-моему, он остался в этом походе единственным его участником, остальные отвалились. На него можно положиться в любом деле.
Я даже рад, что мы с ним едем, а не летим: что увидишь в самолете? Хотя совсем недавно у меня были иные планы. Я собирался на Памир, но в другом качестве: у меня была редкая возможность провести лето, путешествуя по всему Памиру на вертолете. От одной альпинистской экспедиции к другой. Согласился взять меня с собой представитель Федерации альпинизма СССР по Средней Азии Андрей Андреевич Снесарев. Такая гастроль по Памиру дала бы, наверное, для моей работы по изучению птиц высокогорья гораздо больше, чем пребывание на одном месте. Но получилось иначе. Мне вдруг позвонил Нурис:
— Поздравляю...
— С чем?
— Вы включены в состав нашей Гималайской экспедиции. Ректор университета Рем Викторович Хохлов рекомендовал вас. Готовится приказ. Для начала едем вместе на Памир, на пик Коммунизма. А потом — Гималаи.
Заманчиво, конечно. Хрустальная мечта, так сказать. Мне доводилось изучать птиц высокогорья во многих горных системах — от Альп до Камчатки. Но попасть в Гималаи — значит побывать в самом центре происхождения и распространения высокогорной фауны.
— Ты полагаешь, я ещё гожусь для пика Коммунизма?
— А почему бы и нет? Попробуем.
— Но я не готовился, не тренировался. И потом я все же не высотник. Сознайся, Нурис, тут без тебя не обошлось.
Нурис засмеялся:
— Да, я говорил. Но Рем Викторович вас давно ведь знает.
— Когда ехать?
— Через месяц. Мы ещё успеем потренироваться. И вот ещё что, напишите для Рема Викторовича тему ваших исследований и её обоснование. Прямо сейчас. Я заеду и заберу.
Это сделать нетрудно. Мои научные интересы остаются почти теми же. И я не стал раздумывать долго:
— Хорошо, Нурис, я еду. Спасибо.
Вот почему Хохлов просил меня недавно изложить для него письменно соображения о прикладном значении альпинизма. Теперь все ясно.
Экспедиция называется Гималайской, но официально именуется Комплексным научным высокогорным отрядом МГУ. Выезд ее в Гималаи намечается в 1980 году вместе с командой советских альпинистов, планирующих восхождение на высшую точку мира — пик Эверест (8842 м). Рем Викторович постепенно сколачивал вокруг себя ядро экспедиции, подбирая ученых самых разных специальностей из числа альпинистов. Важно только, чтобы темы их исследований были связаны с высокогорьем. За несколько лет, проведенных совместно на больших высотах Памира и Тянь-Шаня, эти люди должны были сработаться, притереться друг к другу, и тогда из них мог бы получиться коллектив, способный работать в самых трудных условиях высоты и одновременно способных дать хорошие результаты в комплексных научных исследованиях высокогорья. А необходимость этих исследований доказывать не приходится, нивальный пояс гор в настоящее время изучен в гораздо меньшей степени, чем, скажем, Арктика или Антарктида. В 1975 году в отряд входили только четыре человека — начальник отряда доктор географических наук Г. Н. Голубев и кандидаты наук Н. Н. Володичев, Н. А. Урумбаев и В. Н Павлов. В 1976 году отряд значительно увеличился, и Р. В. Хохлов сам поехал с ним на Памир, а в этом, 1977 году, в экспедиции принимают участие уже более двадцати человек, из них тринадцать членов отряда. Остальные - альпинисты. Я включился в подготовку экспедиции и начал тренироваться.
1
1 Поляна Сулоева. Место для бивуака на леднике Фортанбек, где обычно находятся несколько экспедиций.