Поэтому да, она решила, что она потерпит, милочка, и поэтому они оба проживут этот соответствующий напряжённый день. Потом они как ни в чём не бывало придут домой, переоденутся в пижамы, захватят с собой бутылочку хорошего красного вина и пару бокалов, и встретятся в ванной. И после всех прожитых лет она расскажет ему всё.
Вот только так не получилось.
Гвенди сдержала свою часть сделки тип-топ. Сразу, как и следовало ожидать, она была отвлечённой и тихой. Она едва ли прикоснулась к омлету, домашней картошке фри, тостам за завтраком. Как только они добрались до машины, она осознала, что смотрит в окно на проходящую мимо деревенскую местность, «мечтая» о шкатулке с кнопочками и бледном, восковым лице Ричарда Фарриса. И тех идеально гладких руках без линий жизни на них, почему об этом она не могла перестать думать. Она старалась изо всех сил следить за разговором, кивая, когда она ощущала, это было уместным и бросая время от времени комментарий-другой, но Бриджетт не была одурачена. Уже на половине пути к Портленду, она убавила громкость автомобильного радио и спросила Гвенди, что не так. Гвенди отрицательно покачала головой и извинилась, клянясь, что у неё остаточная мигрень с прошлой ночи, и что она не выспалась (по крайней мере второе было верным). Она на показ выпила три таблетки Адвила и подпевала в такт песни «I write the Songs» Барри Маннилоуа, когда та послышалась на радио, и это, казалось, убедило Бриджетт.
К тому времени как они припарковали машину и направились в «хаос», Гвенди уже улыбалась и смеялась. Бриджетт со своим детским энтузиазмом и необычным, своеобразным чувством юмора, как всегда, имела способность замедлять время и заставлять весь окружающий мир отходить на задний план. Гвенди часто говорила своему мужу, что проводить день с Бриджетт Дэсхардин было немного похоже на то, если бы кто-нибудь залез в машину времени и отправился в поздние 70-ые. Её простое умение наслаждаться жизнью было заразительным.
Обе женщины «одержали крупные победы» в самом первом бутике, в который они вошли, универсальный кошелёк за полцены для Гвенди, пара кожаных сапог по колено для Бриджетт, и всё это задало тон на остальную часть дня. Они провели следующие восемь часов смеясь и сплетничая как парочка счастливых тинэйджеров.
Часто, даже чаще, чем она могла ожидать, к Гвенди подходили мужчины и женщины, которые говорили, что они собираются голосовать за неё. Одна из них, более старая женщина с идеально уложенными розовыми волосами, дотронулась до её локтя и прошептала: «Только не говори моему мужу».
После того как они захватили суп и салаты для обеда в переполненном до невозможности заведении «Крэкер Бэррел» недалеко от трассы I-95, Гвенди наконец-то добралась домой в 7-45 вечера. Она незамедлительно высвободилась из своей одежды, покидая её в беспорядочной кипе на ванном полу и погрузилась в тёплую ванну с пенкой. Час спустя, одетая с свою любимую пижаму, которую ей привёз Раян ещё во время выполнения своего задания во Вьетнаме, она «отрубилась» на диване в гостиной с книгой-детективом в мягкой обложке на своих коленях.
Некоторое время спустя её разбудил громкий звонок в дверь. Большой дурашка забыл свои ключи, подумала она, вставая с дивана. Она мельком взглянула на древние высокие напольные часы по пути в коридор, и была удивлена тем, что уже далеко за полночь. Она всё ещё не особо волновалась, пока не увидела в глазок Норриса Риджевика, стоящего на пороге, того самого Норииса, который когда-то занимал позицию местного шерифа полиции «провинции» Касл Рока на протяжении почти 20 лет, ушедшему на пенсию год тому назад и проводящему большую часть своих дней рыбача в озере Дарк Скор.
Она быстро отворила дверь и сразу поняла по выражению глаз своего старого друга, что Раян не вернётся сегодня домой, что он вообще никогда уже не вернётся. Прежде чем Риджевик смог вымолвить хоть слово, Гвенди начала всхлипывать, вопль разрывал её грудную клетку, и она пошатнувшейся походкой направилась к дивану, в то время как слёзы скатывались у неё вниз по щекам.
Норрис вошёл в дом с опущенной головой и закрыл дверь за ним. Сидя на ручке кресла, он положил руку на плечо Гвенди. В то время как он объяснял, что случилось – авария с наездом со скрывшемся с места преступления водителем – жизнь её мужа, с кем она прожила так много лет, оборвавшаяся так внезапно, заставило Гвенди ужаться в дальнюю часть дивана и скрутиться в позу эмбриона, прижимая ноги плотно к своей груди.