– Р-р-резинки, – протянул он. Джереми знал, куда их надевают, но у него не хватало духа самому это сделать.
Джереми вытянулся и потянул носом воздух. Память у него была никудышная, зато запахи он чуял превосходно – не то что миссис Лестер, вообще никаких запахов не ощущавшая. В прошлом году ему два раза пришлось стучать к ней, так как она забыла выключить плиту. Джереми не понимал, за что она на него тогда взъелась, но теперь он трижды подумает, прежде чем будить хозяйку. Даже если он почувствует, что у нее что-то подгорает.
Джереми достал из кастрюли колечко, найденное сегодня, надел его на мизинец – на другие пальцы оно не влезло – и вытянул руку, любуясь выгравированными на нем буковками.
Несколько раз Джереми натягивал на себя женские трусики и собирался надеть резинку, но сейчас он не хотел об этом думать. Запах становился сильнее, пахло подгоревшим на противне пирогом или печеньем. Он встал, надел штаны и вышел в коридор. Там пахло меньше, но Джереми спустился к двери в комнату миссис Лестер и стоял, размышляя, стоит постучаться или нет.
Уже поздно, и она будет вне себя от ярости. Так же, как она возмущалась, когда Джереми показал санитарному инспектору капающий кран. На следующей неделе она унесла у него стульчак и отдала жильцу в полуподвале. Другой раз обвинила в том, что он стащил из сушилки колготки. Джереми клялся, что не делал этого, он вообще не берет чужого без разрешения, но миссис Лестер ему не верила.
Запах делался все сильнее. Джереми пощупал, застегнута ли ширинка, и постучал, потом еще раз и еще раз.
Наконец дверь открылась. Миссис Лестер с сонным видом смотрела на него.
– Чего тебе? – рявкнула она.
– М-м-мис-сис Лестер, м-мне п-показалось, у вас что-то горит.
– Господи Боже мой! – завопила она, глядя поверх него.
Джереми обернулся. Сверху из его комнаты валил дым.
Пожарные выкидывали последние вещи из окон второго этажа. Кто-то закутал Джереми в одеяло и отнес в машину «скорой помощи». Там ему дали кислород и смазали мазью ожоги на ногах.
Он помнил, что успел подняться на несколько ступенек, чтобы убедиться, что его соседа нет дома. Ему очень хотелось захватить кастрюлю со своей коллекцией, но в его комнате бушевало пламя.
К дому миссис Лестер примчались несколько пожарных расчетов. Полиция перекрыла подъезд к дому у Рио-Гранд-авеню. Вода из шлангов и металлические муфты на них окончательно испортили деревянные полы, которыми так гордилась миссис Лестер. Жильцов двух соседних домов эвакуировали.
Как только потушили пожар, всем разрешили вернуться к себе, но обитателям дома миссис Лестер возвращаться было некуда.
Джереми видел, как один из пожарных показывает миссис Лестер искореженную электроплитку. Та кинулась на него с кулаками.
– Все, хватит с меня, Джереми Смайлз! – кричала она. – Я тебя больше на порог не пущу! – Она едва успела подхватить рукой выпадающие изо рта протезы.
К дому подъехал патрульный автомобиль, оттуда выскочил полицейский и вбежал в подъезд мимо пожарных, сворачивающих шланги.
Через десять минут он вернулся и начал разговаривать со стоящей на тротуаре миссис Лестер. Та возмущенно топала ногой и указывала на Джереми. У него оборвалось сердце.
Пожарные скинули сверху старый металлический столик, за ним на тротуар упала оконная рама с разбитыми стеклами, за ней крышка от кастрюли, которая выкатилась на мостовую, покрутилась и упала.
Полицейский направился к Джереми. Коротышка с большим животом, он снял фуражку, большие залысины заходили у него за уши.
– Тебя Джереми Смайлз зовут?
– Да.
– Это твоя комната? – спросил он, кивая на второй этаж.
– Не-а, – покачал головой Джереми.
– Как нет? Не понял, – прорычал полицейский.
– Миссис Лестер сказала, что я тут не живу. Сказала, на порог меня не пустит.
– Но ведь до пожара-то жил, дурак несчастный?
– Ага.
– И то, что было в этой комнате, принадлежит тебе?
Джереми задумался. Ему принадлежала лишь его одежда, электроплитка и кастрюля с любимыми вещицами. Все остальное – имущество миссис Лестер.
– Ты что, оглох? Я тебе вопрос задал! – Голос полицейского зазвенел.
– Мне ничего не принадлежит, кроме одежды и этих вещиц.
– Каких вещиц?! – заорал он. – А драгоценности чьи?
– Часы, кольца, цепочки для часов? Да, мои. Вы мне их отдадите?
Сержант ощерился:
– Я тебя арестовываю. Ты имеешь право не отвечать на вопросы, так как в суде они могут быть использованы против тебя. У тебя есть право иметь адвоката. Если сам не можешь нанять, Дядя Сэм еще раз ограбит бедных налогоплательщиков и тебе дадут бесплатного защитника. Понял, паршивец недоделанный?
Выехав на Уэст-Спайсер-стрит, О'Шонесси выключила сирену. На заднем сиденье патрульной машины сержанта Диллона сидел человек в наручниках. Черный «линкольн» стоял поперек улицы. Передняя дверца была открыта.
Сержант Диллон вперевалочку повел О'Шонесси к кучке людей, собравшихся перед домом миссис Лестер.
– На кой черт вам понадобилось звонить мистеру Карлино? – прошипела она.
– А как же, лейтенант? – ухмыльнулся он. – Я знал, ему будет приятно узнать, что я нашел убийцу его дочери. Мы же народу служим, верно, лейтенант? Нам нечего скрывать.
– Сержант Диллон, если вы еще раз вмешаетесь в следствие по делу, которое я веду, вас привлекут к ответственности и отдадут под суд. Слышите, сержант Диллон?
Сержант поднял руку, словно останавливая автомобилиста, превысившего скорость:
– Не надо, леди, не надо! Все это уже слышал. Такие разговоры на меня не действуют. И дело это ведете не вы, а я, потому как поймал убийцу я. А вы, сыщики, со своими карточками и дурацкими объявлениями как курица с яйцом носитесь.
Диллон отвернулся и решительно зашагал к своему «линкольну».
«Спокойно, Келли, спокойно». Со стороны Диллона это прямое неподчинение старшему по званию, за это по головке не погладят. Однако он только что произвел арест подозреваемого в убийстве. Завтра это станет сенсацией.
«Не все сразу, – твердила она себе, – принимай бои по очереди. С Диллоном можно позднее разобраться».
О'Шонесси подошла к Джейсону Карлино. На нем были шелковая рубашка и итальянские туфли на голую ногу. Он тыкал пальцем в Макгира.
– Мистер Карлино, – обратилась она к нему.
– Я хочу, чтобы вы его немедленно упрятали за решетку! И не желаю ничего слышать о том, будто он ненормальный! – выкрикнул он и потопал к своему автомобилю. – А если вдруг выпустите его, можете проститься со своей работой, слышите, лейтенант?!
– Приятная беседа, правда? – сказала она Макгиру.
Сержант угрюмо усмехнулся.
– А что, собственно, произошло?
– Когда Карлино подъехал, Диллон велел подозреваемому выйти из машины, и тот сразу же получил в зубы. Подозреваемого зовут Джереми Смайлз, он мусорщик в управлении общественных работ. Я позвонил его старшему. – Макгир показал на человека, прислонившегося к оранжевому грузовику. – Это мистер Джонсон. Он и помог мне оторвать Карлино от Смайлза. Какого черта Диллону вздумалось звонить Карлино? И вообще, как он узнал его телефон?
– Ладно, хватит о Диллоне. О нем поговорим в другое время и в другом месте. – Макгир не спускал с нее глаз, словно прикидывал ее возможности. – Мы с тобой полицейские, мы обязаны работать.
– Пожарные сообщили, что нашли кастрюлю с более или менее ценными побрякушками и женское белье, разложенное по постели. Они подумали, что побрякушки эти, наверное, украдены, и позвали полицейских. Явился Диллон, увидел кольцо Энн Карлино и взял подозреваемого под стражу.
– Тебе удалось пообщаться с ним?
– Да. Я спросил, где он берет эти побрякушки. Он ответил, что находит под эстакадой, когда собирает там мусор. И о кольце спросил. Оно, говорит, в щель между бревнами было засунуто.