Гас достал из кармана конверт с листком бумаги внутри. О'Шонесси прочитала:
«В Уайлдвуде зарегистрировано пять грузовиков, соответствующих описанию, если, конечно, какой-нибудь из них не пустили на металлолом за последние три месяца, прошедшие после последней инвентаризации. Это, однако, не означает, что они выкрашены в ту краску, следы которой я нашел на часах. Это свидетельствует лишь о серии и годе выпуска».
– Следовательно, для сравнения необходимо поскрести краску с грузовика.
– Да, если имеешь в виду конкретный грузовик. Но вообще-то надо бы со всех. Тебе дать кого-нибудь в подмогу? Пока не будем разглашать нашу затею… Как долго придется ждать результатов анализа образца краски?
– Несколько недель. Может, даже месяцев, – ответил Гас. – Бюро работает прежде всего над серьезными делами. Укажи в запросе имя подозреваемого. Это, надеюсь, подтолкнет их.
– Спасибо, Гас. – Келли была разочарована.
Несколько месяцев…
– Слышал, будто на пляже кто-то пентаграмму изобразил, – хмуро произнес Лаудон, идя за О'Шонесси в ее кабинет.
– Вчера как-никак был День поминовения. Может, по этому случаю? – Она заглянула в комнату, куда доставляется почта, и взяла стопку писем, адресованных ей. – Мне позвонили, и я поначалу встревожилась.
– Что же она означает, эта фигура?
– Пентаграмма нарисована на самом видном месте. В центре написано слово «шлюшки», а на внешних пяти углах инициалы ЭК и ТЙ. По-моему, это какие-то ненормальные забавляются. Хотят прочитать о себе в газетах.
– Что-нибудь еще около фигуры было?
– Пара песочных замков и одинокая чайка.
– В полицию звонки поступали?
– Множество. Видимо, все звонили, кто мимо проходил. Звонки в пять начались и только час назад прекратились. Некоторые уверяли, будто это сатанисты в город нахлынули.
– Первый раз слышу, чтобы сатанисты на песке писали.
– Звонили также с Маршланд-роуд, жаловались, что там кто-то шабаш устроил. Я послала туда наряд. Мои приезжают, видят в одной развалюхе окна настежь, и там три пары. Насчет чернокнижников ничего не могу сказать, а у этих черные ногти, черная губная помада, все черное, и волосы торчат, как иголки у ежа. И пахнет от них нехорошо, им бы под душ. А в остальном ничего, нормальная молодежь.
Лаудон усмехнулся, присел на край стола.
– Секретарша сказала, что ты мне звонила.
– Мне нужна помощь.
Шеф вопросительно поднял брови.
– С кем можно поговорить в управлении общественных работ?
– О чем?
– О похищениях.
– То есть опять о Джереми Смайлзе?
– Нет. Я грузовик ищу. – О'Шонесси рассказала шефу об инвентаризации оранжевых грузовиков и образцах краски с них.
– Это с Беном Джонсоном надо.
– Я с ним беседовала. Он видел, как Карлино стукнул Джереми.
– На Бене в управлении все держится. В выражениях не стесняется, если речь о политиках заходит, но четырех мэров пересидел. Я его давно знаю, с тех пор как рядовым был. – Лаудон постучал костяшками пальцев по столу. – Адвокат Карлино оригинально подал на нас в суд. Мэр озабочен, ждет от нас письменного объяснения.
– Чем Карлино мотивирует иск?
– Обвиняет нас в том, что мы выпустили убийцу на свободу.
– Мы же работаем.
– Он утверждает, что плохо работаем. Диллон утверждает, что у него на примете есть два подростка, которые готовы показать, что видели Смайлза на берегу в тот вечер, когда похитили Трейси Йоланд, он не может доказать свое алиби, так я понимаю?
– Объясняет, что пошел тогда прогуляться.
– Прогуляться?
– Да.
– Думаешь, Кларк это не купит? – спросил Лаудон.
– Не купит. Но это не делает Смайлза виноватым.
– О медицинском освидетельствовании Кларку сообщила?
– Да, назначено на субботу, четвертого числа, в час дня. Всю неделю институт выполняет другие заказы. Шеф, вы, конечно, правы. Чтобы справиться с девушкой, человек должен обладать недюжинной физической силой. Иметь транспортное средство, чтобы увезти ее, и хорошие мозги для осуществления такого плана. Ничего этого у Джереми нет.
– Допустим. Но попробуй убедить в этом Кларка. Вот еще что. Сними показания с тех двух подростков, о которых говорит Диллон. Мы не сумеем ничего сделать до тех пор, пока Карлино не слезет с нас. И последнее. Кто бы что ни утверждал, в том числе и я, держи Джереми Смайлза на подозрении. Если окажется, что преступник все-таки он, мы с треском полетим с работы.
О'Шонесси прекрасно понимала, что с работы полетит она одна.
Келли добралась до управления общественных работ в пятом часу вечера. Ей показали, как пройти к Бену Джонсону. Кабинет у него оказался крошечный. Ему даже пришлось выставить в коридор стул, чтобы закрыть дверь. На внутренней ее стороне висел плакат с изображением Мисс Февраль. На ней ничего не было – только лыжная шапочка.
– Загар неплохой, – произнесла О'Шонесси.
Джонсон ухмыльнулся и сел за стол.
– Мистер Джонсон, прежде всего должна проинформировать вас, что мы отправляем Джереми Смайлза на медицинское освидетельствование к психиатру.
– Значит, вы не предъявляете ему официального обвинения?
– В настоящее время он проходит как свидетель, потому что у него найдено кольцо. Лично я думаю, что он ни в чем не виноват. Но прошу на меня не ссылаться. Мое мнение может измениться.
– Он объяснил вам, где взял кольцо?
– Сказал, что нашел под эстакадой, когда собирал мусор. Добавил, что вы разрешили ему брать все, что он найдет. Отсюда вытекает мой первый вопрос. Ваше разрешение исключает всякую писанину – верно я говорю?
– Да. – Джонсон оперся ногой на край стола и со скрежетом отодвинулся от него на стуле. – Нужно знать Смайлза, чтобы понять, как я к нему отношусь.
– Расскажите мне о нем поподробнее.
– Велите ему выполнить работу, и он сделает ее обязательно. Если бы я приказал Джереми очистить пляж от любого мусора, вплоть до последней бумажки, он бы вкалывал там день и ночь. Он видит мир в одном цвете. Не улавливает разницы между тем, что говорят и думают люди. Нанимая его, я сказал: найдешь какие-нибудь личные вещи, тащи мне. Через несколько дней он начал мешками приносить мне пластмассовые кольца, штампованные часы и прочую дребедень. У меня накопилось столько дешевых побрякушек, сколько на целом свете не отыщешь, и мне это надоело. Если человек не понимает, где ценность, а где подделка… Вот я и махнул рукой. Что из того, что Смайлзу могут попасться хорошие часики? Хоть какая-то прибавка к грошовому жалованью.
– Следовательно, вы можете засвидетельствовать, что любая ценная вещь, которую он нашел, с вашего разрешения является его собственностью?
Джонсон опешил, но тут же усмехнулся:
– Послушайте, лейтенант, годовой бюджет моего управления составляет всего семь миллионов, да и те не всегда отпускают. Уборочных машин всякого рода – половина от требуемого количества. И так продолжается уже четверть века. Мне наплевать, что скажут толстопузые члены городского совета насчет моей политики в отношении найденной в мусоре собственности. Если какой-нибудь избранник народа полагает, будто лучше меня справится с моими обязанностями, – милости просим. Заявление об уходе у меня не задержится. Пусть подавятся пластмассовыми кольцами и прочей дрянью!
О'Шонесси улыбалась. Вряд ли кто-нибудь захочет поднимать шум из-за сокровищ в кастрюле.
– Мистер Джонсон, но я, собственно, пришла к вам не из-за Джереми. У меня есть основание предполагать, что в тот вечер, когда похитили Энн Карлино, на той стоянке находился грузовик оранжевого цвета.
Джонсон был сбит с толку. Сначала эта дамочка говорит о Джереми Смайлзе и сразу перескакивает на какой-то оранжевый грузовик.
– Джереми отродясь за руль не садился, – произнес он.