— И ты здравствуй, Ревекка! — улыбнулся илот, чуть приподняв девушку над землей.
— А где… где остальные, Аарон? — спросила она, когда он ее опустил на землю. Она бросила взгляд на скалу, которую огибала пыльная грунтовая дорога, будто ждала, что оттуда появится кто-то еще, но илот покачал головой.
— Нас постигла неудача, Ривка, если бы не архонт Абрахам и его сын, я тоже был бы мертв.
Плечи девушки поникли, улыбка сошла с лица. Она поглядела на спешившегося архонта исподлобья, будто боясь поднять голову, отошла на шаг от Аарона и хотела было опуститься на колени, но Айзек, наблюдавший за этой сценой со стороны и разгадавший её намерение, шагнул к ней и сжал руку чуть выше локтя, удерживая её на ногах.
— Мы не боги, чтобы встречать нас на коленях, — сказал Айзек с внезапным раздражением. Он сам не знал, что на него вдруг нашло.
— Отпусти, — глаза девушки были совсем рядом. В них не было боли и страха, только удивление. Айзек вдруг понял, что еще никогда не видел человека так близко. Человека с такой упругой и чистой кожей, мягкими губами и ясными глазами. — Будь добр.
Айзек не сразу понял, о чем она его просит. Потом разжал пальцы и отошел, спрятав только что сжимавшую чужое плечо руку за спину. Сердце выпрыгивало из груди.
— Прости.
— Айзек прав, в этом нет нужды, дитя, — сказал Абрахам, не обратив внимания на заминку. С тех пор, как они покинули триеру, он был погружен в свои мысли и едва реагировал на то, что происходило вокруг. Он подошел к Ревекке и осенил её благословляющим жестом. Девушка мельком глянула на Айзека и поклонилась жрецу.
— Простите меня, господин, — пробормотала она, смутившись.
— Коленопреклонения — обычай, введенный Ликократом, — пояснил Аарон. — Он любит окружать себя незаслуженными почестями.
— Нет, Аарон, дело не в этом, — вдруг возразила Ревекка и посмотрела на Абрахама. — Я благодарна вам за спасение Аарона, Святейший, но я хотела просить вас… — взгляд её метнулся к илоту, ища поддержки. — Они снова приходили, люди Ликократа, и забрали шестерых. Стариков, детей, без разбору. Милку, Саула… — губы задрожали, и она замолчала.
Аарон нахмурился. Архонт накрыл глаза ладонью, словно пытаясь укрыться от слишком яркого солнца. Айзек смотрел на них в замешательстве. Его охватило непонятное волнение. Сердце учащенно билось.
— Когда это произошло? — спросил Аарон после паузы.
— Сегодня ночью.
— Они сказали зачем?
Ревекка мотнула головой. Со своего места Айзек видел, как кудряшки ударились о голую, покрытую капельками пота, шею и разлетелись в разные стороны.
— Приказ Ликократа. Сказали, что он ждет очень важных гостей и готовит пышное празднество.
Абрахам тяжело вздохнул. Он отнял руку от лица и пригладил бороду, которая топорщилась вокруг высокого ворота комбинезона. Вновь воцарившуюся тишину нарушало только журчание ручья и гул машин.
— Что это означает, Аарон? — подал голос Айзек, натягивая перчатки. На Ревекку он старался больше не смотреть. Непонятно почему, но из-за нее мысли путались. — Куда их забрали? Почему?
— Они называют это криптиями, — ответил Аарон с нескрываемой ненавистью, — приходят посреди ночи, забирают женщин и младенцев. Если им сопротивляются, могут убить. Таким образом Ликократ утверждает свою власть.
— Обычно они забирали одного-двух, — тихо добавила Ревекка.
— Обычно?! И вы позволяете? — воскликнул Айзек. Девушка бросила на него разъяренный взгляд, но ничего не сказала. В ее больших карих глазах блеснули слезы, и Айзек раскаялся в своей несдержанности. Ему ответил Аарон.
— Люди Харана отказались от мести. Они терпят несправедливость, вместо того, чтобы отвечать ею же в ответ на причиненное им зло. Это то, чем они живут. То, во что они верят.
— Но… — Айзек не знал, что именно хотел возразить. Аарон уже говорил о религии илотов из Харана, но теперь во всём этом было нечто противоестественное.
— Не тебе судить о таких вещах, — прервал его Абрахам. Он не глядел на сына, всё ещё думая о чем-то своем. — Ликократ ждет нас. Кто-то сообщил о нашем прибытии. Кто-то из Амвелеха. Это плохая весть. — Он посмотрел на Ревекку. — Не плачь, дитя. Если в моих силах спасти ваших людей, я сделаю это.
Раздав распоряжения дулосам, архонт опустил экран кабины. Управление примитивной повозкой взял на себя Элизар, саму девушку усадили позади Аарона, и вереница машин продолжила путь. Далеко ехать не пришлось. Через несколько минут илот, обогнав дулосов, выехал вперед и затормозил у глубокого грота с квадратным входом.
— Машины придется оставить здесь. К Харану на них не подобраться, — объявил он, указывая на тропу, петляющую вверх по склону. — Дальше по дороге Белшар-Уцур.
По совету Аарона, гиппосы и опорожненную повозку укрыли в пещере, оставив одного из дулосов в качестве охраны. Пять невысоких глиняных бочонков с округлыми ручками по бокам выставили у входа в грот.
— Их следует поднять наверх? — спросил Айзек у девушки, — Элизар…
Не ответив, Ревекка насмешливо улыбнулась, подняла один из пифосов, поставила его на плечо и бодро зашагала к тропе. Айзек фыркнул. Глянув на Элизара, он пожал плечами.
— Может, пусть и таскает их сама до вечера, если такая умная? — пробормотал он себе под нос, но тоже взял бочонок, велев Элизару распределить остальные между дулосами.
Пифос был тяжелым и неудобным. Айзек пошел было к тропе, вслед за Ревеккой, но замешкался, когда отец остановил Элизара и велел раскинуть голографическую карту. Внезапная неприятная мысль заставила Айзека забыть о вздорной илотке. Он опустил бочонок на землю. Абрахам, опираясь о трость обеими руками и не обращая внимания на застывшего в отдалении сына, глядел на карту.
— До катастрофы там было кладбище, — сказал он, поднимая глаза на подошедшего к нему илота. — Гробницы.
— Да, поэтому там безопасно. Гробницы стали прибежищем выжившим после катастрофы. Теперь там прячутся приверженцы Философа от насилия и войны. Ты считаешь это место нечистым, архонт?
— Не мне указывать вам, где жить, — ответил Абрахам, знаком велев Элизару убрать карту. Он пошел вперед, опираясь на трость. — Смерть не страшит меня, если ты об этом.
— Для людей из Белшар-Уцура мы так же нечисты, как прежние обитатели этих пещер, — ответил Аарон чуть погодя, догоняя старика. — Это одна из причин, почему мы живем здесь. Ликократ нас боится.
Архонт остановился. Вынул платок и вытер раскрасневшееся лицо.
— Это не останавливает его перед совершением «криптий».
— Криптии случаются реже, чем ты думаешь, архонт.
— Айзек? Этот сосуд слишком тяжел для тебя? — спросил Абрахам, заметив, что сын все еще стоит внизу.
Юноша помотал головой, подхватил бочонок и поспешил вслед за ними.
— Всё в порядке, — пряча лицо, он обогнал мужчин, почти бегом устремляясь вверх по склону.
Перед глазами всё ещё плясали и переливались яркие геометрические фигуры. Фигуры, обозначающие на голографической карте город. Как раз там, где по словам Аарона, располагался Белшар-Уцур.
Под ногами скрипел и сыпался песок. Солнце, достигшее зенита, палило нещадно. Ветра не было, горячий воздух плыл, плавясь от жара. Обливаясь потом и тяжело дыша, Айзек остановился у начала выдолбленной в скале лестницы и поглядел вниз на отца. Этот подъём давался ему с большим трудом, но он не просил помощи илота и не принял бы, если бы тот предложил. Айзек упрямо сжал губы и пошел дальше. Отец знал о городе илотов, знал, что за пределами Амвелеха можно жить, что есть выжившие, которые еще способны производить на свет детей. Все архонты знали это и скрывали от остальных, искажая карты, заставляя людей верить, что Амвелех — это весь мир, оазис посреди враждебной пустыни. Но теперь Айзека пугало не сокрытие правды, а отсутствие разумного объяснения этому. Разве существование илотов не открывало для Амвелеха новые возможности? Новые перспективы для решения проблем? Чем больше Айзек думал об этом, тем меньше понимал причины, побуждавшие архонтов скрывать существование людей и вообще жизни за пределами закрытого города. Это казалось абсурдом, бессмыслицей, самоубийственной глупостью.