— Проклятая илотка! Сука… — просипел он, борясь с женщиной, пытаясь вырвать иглу из своей шеи. Она толкнула его ладонью в грудь и наступила на него коленом. Абрахам не успел удивиться ее сноровке и силе. Она повернула его голову на бок, сжимая маску пальцами и вдавливая ее ему в лицо, и разом ввела весь препарат. Абрахама парализовало от внезапной жгучей боли, свело скулы и шею, он обмяк, не в силах больше бороться.
— Это лекарство. Оно должно снять боль, — сказала она, вставая и глядя на Абрахама сверху вниз. Он сполз по стене во время борьбы, и лежал теперь на боку у её босых ног. Скрюченные пальцы сжимали шею под подбородком, куда она сделала инъекцию, всклокоченная борода чуть окрасилась выступившей кровью и торчала из-за ворота во все стороны. Глаза были выпучены, как у выброшенной на берег рыбы. Женщина глядела на него спокойно, без тени злорадства. — Я не хотела тебя убить, архонт. Наоборот, я пыталась тебе помочь.
Абрахам не шевелился. Слова достигали его сознания с небольшим опозданием. Боль прошла, вместо нее появилась легкость, которую он не чувствовал в теле вот уже десятки лет. Он даже забыл об унижении и безобразной потасовке минутой раньше. Абрахам поглядел на посиневшие от холода пальцы ног женщины, на откатившуюся к стене трость, золотую маску, уставившуюся в потолок, и снова на аккуратные, замерзшие ступни. Он пошевелился на пробу, опасаясь, что грудную клетку снова сдавит тисками сердечного приступа, но боли не было. В мышцах покалывало, шею и затылок опоясывала приятная, тяжелая слабость. Абрахам оперся ладонями об пол и поднялся на четвереньки. Затем схватился за поручень стола, на котором лежал окруженный цветами мертвец, и, наконец, встал на ноги. Это заняло не меньше минуты. Свет от круглой хирургической лампы казался плотным и осязаемым.
— Что ты мне ввела? — спросил Абрахам, пытаясь сосредоточиться. В его голове будто включили прожектор, который выхватывал мысли из тьмы, делал их чёткими, контрастными, но вытеснял всё остальное. Абрахама охватило странное ощущение, что он вот-вот забудет о чем-то важном.
— Не всё ли равно? — ответила женщина совсем близко. — Я избавила тебя от боли и подарила несколько приятных минут. Ты должен быть мне благодарен, архонт.
— Дрянь… — ответил Абрахам, удивляясь тому, насколько легко слетели эти слова с губ. Он никогда не произносил ничего подобного вслух. — Грязная, маленькая сука. Это наркотик.
— Да, — ответила она просто.
Абрахам открыл глаза. Его пальцы гладили лепестки цветов в нескольких сантиметрах от почерневших пальцев трупа.
— Кто этот человек? Он давно мёртв, почему ты заставляешь его дышать?
— Это мой отец. Тот, кого ты желал видеть. Ликократ. Он — бог, он не может умереть навсегда.
— Тогда кто ты, безумная?
— Я вторая ипостась. Лилиэт, — в ответе послышалась издёвка.
Не в силах совладать с охватившим его вдруг гневом, Абрахам замахнулся на нее, но не достав, упал вперед и схватил трубки, торчащие из трупа Ликократа. Он хотел вырвать их, но трубки не поддавались. Абрахам повис на них, сжимая в кулаке.
— Святотатство, святотатство, святотатство! Вы забыли Господина и поклоняетесь мёртвым идолам. Безумцы, демоны, бесовские отродья… — заговорил он быстро, выплевывая слова как скороговорку и скаля зубы за прозрачной кислородной маской. Найдя точку опоры, Абрахам снова дернул трубки, и некоторые из них, те, что перекачивали жидкость, поддались и вывались из пазух. Вырвавшееся в след за ними зловоние окутало труп ядовитым облаком. Он отшатнулся от мертвеца. Из раскрытых клапанов на теле трупа медленно выступала коричневато-серая гнилостная масса.
— Святотатство! — заорал Абрахам в голос. Не помня себя, охваченный внезапной паникой, он ринулся прочь, но безумная маленькая женщина преградила ему путь.
— Ваша трость, архонт, — сказала она, глядя на него снизу вверх своими немигающими черными глазами.
Абрахам, задыхаясь от ужаса, замахнулся, чтобы её ударить, оттолкнуть со своего пути, но его ладонь застыла в нескольких сантиметрах от ее лица. Он зажмурил глаза, пытаясь вспомнить кто перед ним и что произошло. Почему он, Верховный жрец Амвелеха, хотел ударить эту женщину. Абрахам почувствовал, как она берет его занесенную для удара ладонь и прислоняет её к щеке.
— Хэйгар? — он открыл глаза. Женщина смотрела на него, прижимая его ладонь к своей щеке, затем подвинула его руку к губам и облизала его пальцы. Её язык был неприятно мягким и склизким, но архонт не отдернул руку. Что-то далёкое и сладострастное отозвалось в его памяти, переворачивая душу верх дном.
— Ваша трость, архонт Абрахам, — женщина вложила в его ладонь трость. — Моё имя — Лилиэт. Я ипостась Ликократа, последний царь илотов. Сосредоточьтесь. Сконцентрируетесь на каком-нибудь нейтральном физическом ощущении, и вам станет легче.
Абрахам сжал трость, не сводя глаз с лица женщины.
— Нам пора, архонт Абрахам. Оставаться здесь становится невыносимо.
Дальнейший путь почти выпал у него из памяти. Мысли путались, эмоции захватывали полностью, так что он с трудом мог вспомнить, что происходило минуту назад, или, наоборот, воспоминание становилось таким реальным, будто происходило с ним здесь и сейчас. Опираясь на трость он шел туда, куда его вела женщина. Пытаясь следовать её совету, он считал шаги и надеялся, что переживет этот день и не лишится рассудка.
«Эан мэ элпитай… » — шепча про себя молитвы, архонт глядел только перед собой, на рукоять трости и туда, куда ступают его ноги.
— Скоро действие станет слабее. Я не хотела тебя отравить. Каждый здесь имеет привычку к подобным лекарствам, — сказала женщина. — Ты готов говорить о том, ради чего явился сюда?
Абрахам поднял голову. Они были в просторном белом зале с колоннами и искусственными водопадами. В центре находился большой заполненный водой бассейн, а на ведущих к нему ступенях сидели или лежали люди. Почти все они были обнажены и прибывали в каком-то отупляющем опьянении. Один из мужчин в другом конце зала поднял руку, и Абрахам узнал в нем Аарона, он сидел на бортике бассейна, рядом с ним смеялась какая-то женщина. Он один из них, вдруг понял архонт. Россказни про Серуха — всего лишь способ втереться в доверие, чтобы завладеть тайной Театра, воспрепятствовать свершению Завета. Нужно было убить его еще тогда, когда он повёл Айзека на станцию. Абрахам отвернулся, чтобы не выдать свое понимание. Лилиэт тоже заметила жест илота из Харана и теперь улыбалась. Все илоты заодно. И не только они. Кто-то из Амвелеха стоит за ними. Ямвлих? Терапевт? Или может быть в этом уже замешан и Исмэл? «Они хотят убедить меня, что он и есть Тэкнос… Он, а не Айзек. Еретики…»
— Сколько? — Абрахам снял кислородную маску и разгладил бороду, глядя только перед собой.
— Срок действия? Я не знаю. Несколько часов, но ты привыкнешь, Святейший. Нужно отпустить себя, и тогда страх ослабнет. Это пир в твою честь, о делах можно поговорить и утром.
Красивый, стройный юноша подал ей какой-то напиток, и она протянула его Абрахаму.
— Выпей это. Опьянение поможет тебе расслабиться. Ты перестанешь зацикливаться на контроле.
Но Абрахам откинул её руку.
— Как хочешь, — Лилиэт сама осушила бокал.
— Сейчас, — сказал архонт, снова уставившись перед собой несфокусированным взглядом. Он пытался взять под контроль отяжелевшие мысли.
— Что? — Лилиэт присела к бассейну и окунула ладонь в воду.
— Мы поговорим сейчас и после я покину твой богомерзкий город.
— Если ты этого хочешь, — она разделась, затем плавно опустилась в воду.
Сложив руки на бортике, она поглядела на Абрахама. Он стоял на прежнем месте, только расстегнул комбинезон, вытащил кулон в виде пирамиды и сжал его в ладони. Один из служителей предложил ему плетеное кресло, и Абрахам с благодарностью опустился на него, прислонив трость рядом. Несколько минут он молчал, о чем-то думая и отдыхая.
— Это ложь. Ересь.
— Что именно?
— Всё — ты, твой отец, твоя религия.