Исмэл перевел взгляд на работающих дулосов, на пульсирующие трубы и капсулы.
— Если я прав, то в перезагрузке Театра нет необходимости. Но всё же мне хотелось бы в этом убедиться.
Терапевт, слушавший Исмэла с большим вниманием, трижды похлопал ему, выражая свое одобрение. Губы его снова еле заметно дернулись в нервном тике.
— В общем и целом ты рассуждаешь верно, хоть и весьма непоследователен в своем идеализме, — сказал он. Скрестил запястья за спиной, так что кисти не касались друг друга, и, сгорбившись, двинулся по узкому коридору, который образовывали тесные ряды капсул. Исмэлу пришлось пойти за ним. — Ты прав настолько, насколько может быть прав человек, не привыкший иметь дело с грубой материей и недолюбливающий жрецов. — Терапевт издал неприятный скрипучий смешок. — Некоторые «суеверия», как ты изволил выразиться, имеют куда большее значение, чем ты думаешь. По крайней мере теперь, после того, как мы сильно постарались, чтобы сделать их правдой. Другими словами ты упускаешь из виду главное — аргон-хюлэ и пророчество. Для меня, — в голосе Терапевта появились нотки, будто он намекал на какую-то постыдную интимную тайну, — важен только аргон-хюлэ и некоторые его свойства, всем остальным, кто не понимает его истинной природы, нужен контроль над ним. Или иллюзия контроля. Ты называешь вещи другими именами, но вряд ли отличаешься от этой второй категории.
Не расцепляя рук, он повернулся к Исмэлу, будто ожидая увидеть недоверие и протест на его лице. Исмэл промолчал. Удовлетворенный увиденным, Терапевт кивнул:
— Поверь старому наркоману, юноша. Аргон-хюлэ необходим тебе, ничуть не меньше чем другим. Аргон-хюлэ — это кровь и плоть Амвелеха, в той или иной степени и концентрации он есть в крови каждого из нас. Он порождает пророческие видения жрецов и возможность контроля над снами — то, что вы называете Сетью. Для таких, как я — это возможность вернуться в блаженное безмыслие и побыть растением. Я говорил отнюдь не о машинах, наш Господин — аргон-хюлэ.
Терапевт захихикал, повернулся и пошел дальше по коридору.
— «Генезис» был выбран не из-за перспективы клонирования, разработки в этой области — малая и не самая значительная его часть. «Генезис» — это физическая реализация пророчества о Новом Эдеме.
Исмэл усмехнулся и покачала головой.
— Мне стоило догадаться. Ты еще больший фанатик, чем верховный жрец.
Терапевт опустился перед одной из камер и засунул руку под ее днище, что-то там нащупывая. Торчащие внизу трубки ритмично пульсировали и шевелились под давлением подаваемой через них жидкости. Исмэл никак не мог избавиться от биологических ассоциаций. Ему показалось, что Терапевт производит операцию над плотью прямо у него на глазах.
Жидкость внутри капсулы заметно посветлела, а через несколько секунд стала совсем прозрачной, так что стало видно, что внутри.
— Раньше камеры стояли горизонтально, но из-за нехватки места пришлось их поднять, — сказал Терапевт, вставая и вытирая испачканные руки о спецодежду.
— Боги… это что ещё за дерьмо? — несмотря на чувство гадливости, Исмэл шагнул к капсуле.
В ней был человек, оплывший и безжизненный, с водянистой, полупрозрачной кожей, которая почти не скрывала того, что находилось под ней. Он был подвешен на большой ребристой трубке, подсоединенной к затылку. Она вкачивала что-то в тело. Слабые, атрофированные конечности вздрагивали, синели и набухали каждый раз когда препарат поступал в тело, и истончались, когда она выходила через другие трубки наружу. Отводы тонкие и членистые, торчали по разные стороны вдоль позвоночника.
— «Перегонные многоножки», — сказал Терапевт. — Жрецы называют это место «Садом» или «Фондом».
Терапевт захихикал. Во рту Исмэла пересохло, как при приступе картезианского синдрома. Он хотел было скользнуть в Сеть, но заставил себя остановиться.
— Это… Театр?
— Не совсем. Театр — то, что на поверхности, рафинированная игра символов и значений, «каналы общения», как ты изволил выразиться, это же — его плоть. Анатомический механизм, спрятанный за кулисами. Думающая мышца. — Терапевт поднял руку в перчатке, на которой остались черные маслянистые разводы. — Театр —
это игра актёров, а не их мочевой пузырь или кишечник. Есть устроители представления, есть актеры и зрители, и есть я — техник, передвигающий машины, когда необходимо вмешательство богов. Мне нет дела до зрелищ, я имею дело с фактами и плотью. А факт всего один: аргон-хюлэ. Аргон-хюлэ создает все взаимосвязи и зависимости, Систему жизнеобеспечения и производства, экономический рост и политический кризис, развлечения и услуги, наслаждение и синдром отмены, управляемые сны виртов и провидческие галлюцинации священников. Всё есть Театр. Каждый человек в Амвелехе — перегонный куб, членистоногая трубчатая многоножка, является он частью «Фонда» или нет, но при этом каждый уверен, что играет какую-то роль. «Фонд», который ты видишь, который вызывает у тебя отвращение, — это анатомическая истина Амвелеха.
Исмэлу стало казаться, что он попался на удочку безумца, но Терапевт вдруг изменил тон. Забравшись правой рукой под капсулу, чтобы включить подачу аргона-хюлэ, он заговорил более внятно.
— Чтобы ты понял, придется тебе рассказать кое-что. Конец света заключался не в том, что целый мир исчез в одночасье, а в замаячившей на горизонте угрозе исчерпания ресурсов. Колодцы, которыми наши народы пользовались тысячелетиями, стали пустеть. Первым знаком бедствия стало пересыхание колодца в горах Хар а-Мóриа, тогда идея близости конца света впервые завладела умами и апокрифический текст Пророчества обрел небывалую популярность. Когда объем добычи стал сокращаться, было решено сократить потребление, но по многим причинам это оказалось невозможно. Никакого заговора, о котором ты сейчас наверняка подумал, не было. Истребление большей части населения планеты, как и биологический отказ от произведения потомства, произошли сами собой. Я склонен видеть в этом ответ популяции на сокращение ресурсов, жрецы усматривают в обрушившихся на человечество катаклизмах знаки грядущего конца света. Плюс сыграло свою роль нежелание делиться — теперь это уже не важно. Важно то, что наши предки повели себя на удивление деятельно. Пророчество о Новом Эдеме было воспринято, как руководство к действию, тогда же и родился проект «Генезис». Он всегда был своего рода еретическим течением внутри официальной религии, которую представляет Верховный жрец, но, тем не менее, даже ярые догматики и ортодоксы не препятствовали его развитию и продвижению. Чем выше чины в иерархии, тем меньше в них истинной веры. За небольшим исключением, среди который, между прочим, твой отец.
— И как всё это, — Исмэл кивнул в сторону капсул, — связано с Пророчеством?
— Амвелех был задуман, как Новый Эдем, и стал первым успешным проектом «Генезиса». Ты прав относительно Системы — она автономна и будет работать веками, при условии постоянного доступа к ресурсам. Фонд — прототип фабрики по производству аргона-хюлэ. Сейчас он работает на… гм. людях. В основном, это илоты, с детства подсаженные на аргон-хюлэ. Если тебя волнует этическая сторона вопроса, можешь быть спокоен, они получают ни с чем несравнимое удовольствие. Я бы поменялся с любым из них, если бы не нужен был здесь. Вы, вирты, похожи на них. Разница между тобой и любым из «многоножек» только в концентрации аргона-хюлэ, которая поступает в твой мозг.
Исмэл покачал головой в громоздком шлеме вирт-гоплита, но ничего не ответил. То, что говорил Терапевт походило на правду. Старик подождал возможных возражений, и не дождавшись, продолжил:
— Одна такая «перегонная многоножка» дает на выходе более высокий концентрат аргона-хюлэ, что позволяет нам увеличить срок эксплуатации одного колодца на долгие годы, но этого, как ты можешь догадаться, мало.