— Но… но, — отчего-то показанная Исмэлом будущая реальность, казалась Айзеку страшной. — Если не видеть, что думаешь другой человек, как же его понять?
— А как мы понимаем друг друга, общаясь посредством статичных аватаров? Как не парадоксально это звучит, но разум человека умнее его самого, умнее его «я» — умнее того, каким он себя осознает и знает. — Исмэл наклонился к Айзеку через стол. Глаза его блестели. — Наша задача в том, чтобы перенести личность человека на другой носитель. Исключить биологическое тело из уравнения. Аватар — экран, он воспроизводит значимые социальные коды: поведение, внешние проявления эмоций, которые позволяют мне видеть, что ты не ИИ, а человек, и полагать, что ты чувствуешь ко мне и моему рассказу любопытство и недоверие. Эмоции сближают и отталкивают от нас людей, тут ты прав, поэтому мы их и боимся. Но этот экран — еще не весь ты. За экраном, как и за любой социальной ролью и маской будет сосуд, хранящий твою личность. Сосуд или ячейка Сети, в которой эти чувства действительно будут каким-то образом переживаться, и на этот раз абсолютно субъективно, — он снова откинулся на спинку стула. — Иначе говоря, твои мысли останутся при тебе, а внешние данные аватара ты, как и сейчас, сможешь менять, как заблагорассудится. Человек больше не будет заложником анатомии. Не нужно будет умирать, Айзек! Но если кто-то захочет перестать быть, он может просто погрузиться в «сон».
Исмэл замолчал, но Айзек не нашелся, что ответить. Он был потрясен масштабностью этого проекта.
— Это самая общая концепция, которая была представлена на Агоре, — нарушил молчание Исмэл. — Поэтому я не могу сказать, что они не знают, о чём идёт речь, Айзек. Дело не в этом. Архонты просто не хотят такого будущего. Они не хотят будущего для нас — тех, кто моложе шестидесяти и не желает больше умирать. Они пытаются сохранить традицию, которая давно мертва. Клоны — это полумера и самообман, они не станут заменой деторождению.
Лихорадочный блеск, сохранявшийся в его глазах во время всего рассказа, погас. Исмэл снова стал неотличим от своего аватара — адмирала, которому ничего не стоило принять решение бросить звёздную армаду на верную гибель. «Он изменил настройки», — подумал Айзек.
— Однако, как ты, наверное, знаешь, Совет Сорока проголосовал за «Генезис». Ты понимаешь чем это грозит?
Айзек молчал, поэтому Исмэл ответил за него:
— Вымиранием. Медленным тягостным вымиранием. Среди сплавов, пластика и гнилого мяса.
— Клонирование дало неплохие результаты, — вяло возразил Айзек. — Корпорация «Генезис» старше, чем мы с тобой. У них есть опыт.
— Поколение «Адам-кадмон»? — Исмэл усмехнулся. — Я их видел на презентации: по-моему, они еще более безмозглые, чем дулосы. Копирование физических носителей влечет за собой неизбежные ошибки, и, соответственно, их повторение и накопление. Уже третье поколение будет полностью нежизнеспособно. Я не кибербиолог, но я кое-что понимаю в коде и копировании. Суть эволюции в изменении, а не штамповке того же самого. Биологический материал слишком сложен и одновременно хрупок. Этот план никуда не годится, Айзек. Наш отец выбрал для Амвелеха медленную смерть. Впрочем, я далеко не уверен, что суть «Генезиса» именно в этом. Терапевт хитер, на Совете он мог открыть только часть правды — ту самую, которая совпадала с убеждениями фундаменталистов, которых на Агоре большинство.
Айзек почувствовал головную боль и тошноту. А еще страх. Поворот разговора в сторону политики ему совсем не нравился. Исмэл чего-то хотел от него, но что именно Айзек пока не понимал.
— Почему ты говоришь мне об этом? Хочешь, чтобы я переубедил отца?
— Я хочу, чтобы ты был на моей стороне, Айзек. Ты мой брат, и я люблю тебя.
Исмэл накрыл руку брата ладонью. И снова прикосновение кольнуло разрядом, а затем появилось ощущение тепла и защищенности, но, как показалось Айзеку, слишком навязчивое.
— И я хочу, чтобы ты спас нашего отца от возможной гибели.
— Гибели! Его хотят убить?! — Айзек отбросил руку Исмэла и вскочил с места. — Он и твой отец, Исмэл. Почему ты не защитишь его? У тебя же есть власть, я вижу!
— Я не знаю ничего наверняка, Айзек, но решение Совета архонтов оказалось, мягко говоря, непопулярным, — Исмэл спокойно взирал на подскочившего брата. — Близится конец эры архонтов, Айзек. И тебе придется постараться убедить в этом отца. Он должен отойти в сторону, иначе… — он неопределенно взмахнул рукой. — Иначе он просто попадет под чью-нибудь горячую руку.
Исмэл взял свой недопитый стакан и протянул его брату.
— Тебе пора взрослеть, брат. Абсолютно правильных решений не существует. Есть лишь те, которые с большей долей вероятности отвечают потребностям людей.
========== Глава третья. Семя тли ==========
Айзек молча смотрел на стакан, который ему протягивал брат. Действие виртуального алкоголя, так удивившее и развеселившее его в начале, теперь вызывало тревогу. Ему казалось, что его загоняют в ловушку. Расслабленность виртуального тела мешала сосредоточиться и думать. Собственные движения казались неестественными и медлительными.
— Айзек, — окликнул его Исмэл, — не бойся. Я не причиню тебе зла.
— Я не боюсь, — соврал юноша и взял стакан из рук брата. Он никак не мог понять, что в действительности хочет от него Исмэл, какую игру он затеял, но решил ему не уступать. Бросив на Исмэла укоряющий взгляд, Айзек сделал несколько глотков. На этот раз действие напитка не было неожиданным. Он вытер губы ладонью и поставил стакан на стол.
— Боишься, — заметил Исмэл, улыбнувшись. — Но всё же, я прошу тебя довериться мне. Я не враг тебе.
Айзек кивнул и сел обратно за стол, вытянув перед собой руки, пытаясь не показать виду, насколько на самом деле сбит с толку. Детально прорисованные пальцы аватара подрагивали, заметив это, Айзек сцепил их в замок и отвел взгляд. Как настоящие. Слишком настоящие для виртуальной реальности. В своем аватаре «по-умолчанию» никаких настроек он не нашёл.
— Исмэл… Будет гражданская война? Переворот?
Адмирал, сильный, волевой мужчина в белой как снег форме, кивнул. Этот аватар был намного старше реального возраста Исмэла.
— Этого не избежать.
— Но… Как же так? — вопрос Айзека прозвучал беспомощно. — Почему ты не можешь просто обратиться к отцу? Поговорить с ним, объяснить. Мы же семья.
Исмэл горько усмехнулся.
— Айзек, ты сам знаешь, что это невозможно. Наш отец живет прошлым. Он сделал свой выбор и не отступится от него. Если только Господин не укажет ему иной путь.
— Да! — в глазах Айзека вспыхнула надежда. Он совсем не подумал о завете! — Господин, да пребудет с нами Его милость, слава и тайна, — пальцы сами собой переплелись в молитвенном жесте, — укажет ему и всему Амвелеху верный путь. Отец сегодня отправился в Нэóс вопрошать богов о судьбе Амвелеха! Господин ответит ему, я уверен. Пусть раньше Он молчал, но теперь…
Исмэл улыбнулся, и от этой улыбки Айзеку стало не по себе.
— Ты набожен, — заметил Исмэл и не повторил молитвенного жеста. Наоборот, черты его лица стали как будто жестче и непреклоннее. — Но боюсь, не все разделяют религиозности нашего отца. Если Господин поддержит решение Совета и «Генезис», а так оно и будет, виртов это не остановит. Это жестоко, но ты должен знать: если Господин желает смерти Амвелеха, то мы выступим и против Господина.
Айзек задохнулся. Он несколько секунд таращился на брата, едва сдерживаясь, чтобы не коснуться лба — этот жест, как считалось, защищал от зла.
— Это богохульство! — выкрикнул он, но тут же понизил голос, будто их мог кто-то услышать. — Бунт! Измена! Ты представляешь, чем это грозит? Исмэл!