— Делай то, что от тебя требует твой долг, дорогая.
Иглы датчиков вирт-шлема привычно вошли в пазухи пластины на затылке. Ощутив их прохладное давление внутри, Руфь почувствовала себя лучше. Вирт-шлем разделял реальность надвое, позволяя быть в Сети и в Реальном городе одновременно, это давило на психику, но всё же не так, как это делала благочестивая Эстер.
— Твоя мать — выдающаяся женщина, — продолжала Эстер. — Это благодаря ей ты попала в состав гоплитов? Интересный выбор. Почему не Совет? Это больше подходит женщине. Со временем ты могла бы заменить мать.
— Я смею надеяться, что я стала стратегом собственными силами, госпожа Эстер. Но без рекомендации матери на меня бы даже не взглянули, в этом вы правы, — признала Руфь ровным голосом. Раздвоение сознания позволяло ей игнорировать растущее раздражение.
— Ты горда, девочка, — заметила Эстер с улыбкой. — Ты считаешь устроение города несправедливым?
— Извините, госпожа, если я позволила себе лишнее, — ответила Руфь, склоняя голову. Слишком упрямо, чтобы в это можно было поверить, но жрица, к счастью, не была столь дотошной. Её удовлетворил сам факт покорности.
— Ты молода и полна амбиций, дорогая, это похвально. Возможно, тебе кажется, что на твоем пути слишком много препятствий, но ты сама выбрала его.
— Да, госпожа.
— Для Совета важно благополучие большинства, а не единиц. Большинство женщин предпочитает более спокойный досуг и покровительство мужчин. Мы слабы, дорогая, признай это, особенно сейчас, когда утратили свое видовое предназначение, свою уникальную способность давать жизнь другим. Женщины Амвелеха потеряли себя, они нуждаются в новых ориентирах и мудром руководстве. Или ты думаешь, что лучше взвалить на них эту тяжкую ношу самоопределения и бесплодных поисков?
Руфь именно так и думала, но промолчала.
— Таким, как ты, кто желает доказать себе и миру, что женщина ни в чем не уступает мужчине, мы не чиним препятствий, наоборот, помогаем по мере сил. Как твоя мать помогла тебе. Но в коренных изменениях нет никакой необходимости. Это только навредит. Пусть женщина утратила способность рожать, но из-за этого она не стала сильнее, наоборот, она нуждается в утешении и опоре. Сейчас, когда мир движется к Хаосу, и люди утратили связь с Господином, нам следует крепче держаться традиций. Ты не согласна?
— Вы правы, госпожа.
Руфи наскучил этот разговор, ловко обходящий все настоящие проблемы, но архонт Эстер, увлекшись, еще долго увещевала молодое поколение в её лице о необходимости следования традициям и древним законам. Она слушала только себя, поэтому Руфи не составляло труда поддакивать во время пауз, не вникая в суть. То, что говорила жрица, она слышала уже тысячу раз.
— Наоми воспитала хорошую дочь, — сказала Эстер, прежде чем скрыться в зале Агоры.
Когда она ушла, Руфь с облегчением выдохнула. Она справилась, приняла все пощечины и плевки с благодарностью.
Как того требовал устав, Руфь, стратег вирт-гоплитов, встала у стены напротив дверей, ведущих на Агору, опустив руки по швам и расставив ноги. Помимо нее в коридоре было еще пятеро вирт-полицейских ниже её рангом, то есть в её подчинении. Это также означало, что Террах в случае необходимости будет обращаться непосредственно к ней. Руфь это устраивало. Каждого из подчиненных она хорошо знала, но избегала смотреть на них.
Двери в зал собраний были окружены большими черными блоками из того же материала, что и линотаракс, а сверху кружила голографическая пирамида с усеченной вершиной. Вирт-двойник коридора, который Руфь обозревала при помощи шлема, был едва ли не самым важным местом в Сети, после полумифического Театра и представлял собой сетевой шлюз, соединяющий Генеральную Сеть с Внутренней Сетью, в которую, как и на физическую Агору не было доступа никому, кроме старейшин и Терраха, эгемона вирт-гоплитов. Перед дверьми вспыхнуло несколько новых слоев защиты, сигнализирующих, что собрание Совета Семи началось.
Руфь подобралась и сконцентрировалась.
— Полное погружение в Сеть. Те, кого мы ожидаем, прибудут оттуда, — приказала она, чуть охрипшим голосом. — Я сама буду следить за реалом.
— Принято.
Фигуры вирт-гоплитов заметно расслабились. Руфь переключилась в Сеть: в виртуальном двойнике коридора присутствовали те же пятеро с номерами доступа над шлемами, плюс паукообразные ИИ, запустившие свои лапки в стены и пол коридора. Они передавали информацию в командный пункт или, если нужно, любому дулосу в Реальном городе.
Вирт-гоплиты не носили с собой персонального оружия. Теоретически оно значилось за каждым офицером, но в действительности в нем не было необходимости. Общественное сознание, сформированное усилиями жреческого сословия, не допускало насилие руками людей, даже служащих в полиции, поэтому этот «грех» ложился на полицейских дронов. До того как вирт-террористы стали использовать особые способы шифрования сигнала и отказались от использования дулосов с чипом Системы, работа полицейского в Сети напоминала работу передатчика: отследить номер доступа преступника, переправить информацию в командный пункт и отдать соответствующий приказ ближайшему к цели дулосу. Довольно часто для ареста вирт-гоплиты использовали фамильных дулосов нарушителей, которые в современных условиях бездетности были для своих владельцев много большим, чем просто работниками.
Один из паукообразных вирт-роботов, копошащийся в стене, оторвался от своих дел и, быстро перебирая лапками, двинулся к Руфи. Ни один из вирт-гоплитов не обратил внимания, это была штатная ситуация. Забравшись на ладонь молодой женщины, «паук» с помощью удлинившихся лапок-щупалец подсоединился к ее вирт-шлему, получая новую информацию и передавая её остальным паукообразным ИИ. Картинка вирт-коридора дрогнула, словно от перегрузки, и нормализовалась, став чуть чётче, чем прежде. Руфь переключилась на другой прокси-сервер, и вирт-реальность изменилась: маленькие дроны, бросив свои обязанности, проворно забирались по стенам и ногам ничего не подозревающих вирт-полицейских и запускали свои щупальца им в шлем и в голову. Руфь отдала новый приказ «пауку», сидящему у нее на ладони. Ещё несколько полицейских вирт-роботов поползли к защитному полю дверей Агоры, один за другим исчезая в его полыхающих разрядах. Когда скрылся последний дрон, Руфь почувствовала вызов из командного центра.
Скинув с себя «паука», она ответила:
— Слушаю, эгемон.
— Зафиксированы попытки проникновения во Внутреннюю Сеть, — Террах был обеспокоен.
— Секунду назад исчезли некоторые «пауки», эгемон, — невозмутимо отрапортовала Руфь, — других нарушений не зафиксировано. Разрешите проверить главный зал?
Террах колебался.
— Не доверяете своему стратегу, эгемон? — не удержалась Руфь от колкости, но как ни странно, это помогло Терраху решиться.
— Хорошо, даю тебе доступ на пять минут. Я вышлю вам в помощь людей и дронов. Жду твой отчет, стратег.
— Принято, эгемон.
Он отключился. Руфь ощутила приятное покалывание во всем теле — линотаракс в вирт-реальности изменил оттенок, что означало, что доступ дан. Пришел код к физической двери. Не теряя ни секунды, она двинулась к входу в зал собраний, попутно выходя на шифрованный канал связи. Позже Террах сможет восстановить подлинную картину и сполна оценить изощренность её предательства, но сейчас он получал только те сигналы, что передавали ему «пауки», подключенные к вирт-шлемам её подчиненных.
Перед сияющим полем Руфь остановилась.
— Исмэл, у вас есть четыре с половиной минуты, — сказала она, позволяя лидеру вирт-терористов считать новую информацию с линотаракса. — Террах уже на подходе.
— Мы идем за тобой, Руфь. За нами будущее.
— Будущее за нами, — отозвалась она и шагнула в сияющее поле.
Агора, место собраний Совета старейшин, представляла собой амфитеатр, рассчитанный на более чем пятьдесят тысяч мест — и это только для привилегированного населения Амвелеха. Для остальных имелись в наличии голографические приемники и, наконец, виртуальный двойник зала, где при визуально том же размере могло вместиться абсолютно всё население города. В этом огромном, величественном зале, расположенном в самом сердце пирамиды Амвелеха, отражалась мечта его древних строителей и проектировщиков. Предполагалось, что законотворческая власть будет предоставлена выбранным представителям от всех групп населения, но каждый из жителей города, кроме женщин и детей, сможет при этом присутствовать, чтобы убедиться, что представитель верно выражает волю группы и не пренебрегает возложенными обязанностями в пользу своих личных интересов. Но этой мечте было не суждено сбыться. Через какое-то время было решено, что публика затрудняет процесс принятия сложных решений и дело лучше оставить профессионалам. Согласно документам, жители Амвелеха сами признали за собой неспособность принимать обдуманные решения, сняв с себя ответственность и всякие обязательства. Так демократия стала геронтократией с центральным органом власти в виде Совета Сорока старейшин, который скрывал в себе еще более узкий круг лиц, называемый Советом Семи и состоящий почти целиком из жрецов во главе с архонтом Абрахамом. Именно эти Семеро обладали всей полнотой власти в Амвелехе и имели доступ к Театру — таинственному рычагу управления, от которого, как говорили, зависит выживание всего города.