ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ЦАРСКОЙ СЕМЬИ
Александр Блок
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ИМПЕРАТОРСКОЙ ВЛАСТИ[1]
ПРЕДИСЛОВИЕ
Вся деловая часть предлагаемой книжки основана на подлинных документах, в большинстве своём до сих пор не опубликованных и собранных учреждённой Временным Правительством Чрезвычайной Комиссией для расследования противозаконных по должности действий бывших министров. Книжка в несколько сокращённом виде (читатель найдёт здесь семь новых документов) была напечатана в журнале «Былое» № 15 (помечена 1919 годом, вышла в 1921 году) под заглавием «Последние дни старого режима».
А. Б.
Июль 1921.
I
СОСТОЯНИЕ ВЛАСТИ
Болезнь государственного тела России. – Царь, императрица, Вырубова, Распутин. – Великие князья. – Двор. – Кружки: Бадмаев, Андронников и Манасевич-Мануйлов. – Правые. – Правительство; Совет Министров; Штюрмер, Трепов и Голицын. – Отношение правительства к Думе. – Граф Игнатьев и Покровский. – Беляев. – Н. Маклаков и Белецкий. – Протопопов
На исходе 1916 года все члены государственного тела России были поражены болезнью, которая уже не могла ни пройти сама, ни быть излеченной обыкновенными средствами, но требовала сложной и опасной операции. Так понимали в то время положение все люди, обладавшие государственным смыслом; ни у кого не могло быть сомнения в необходимости операции; спорили только о том, какую степень потрясения, по необходимости сопряжённого с нею, может вынести расслабленное тело. По мнению одних, государство должно было и во время операции продолжать исполнять то дело, которое главным образом и ускорило рост болезни: именно, вести внешнюю войну; по мнению других, от этого дела оно могло отказаться.
Как бы то ни было, операция, первый период которой прошёл сравнительно безболезненно, совершилась. Она застигла врасплох представителей обоих мнений и протекла в формах, неожиданных для представителей разных слоёв русского общества.
Главный толчок к развитию болезни дала война; она уже третий год расшатывала государственный организм, обнаруживая всю его ветхость и лишая его последних творческих сил. Осенний призыв 1916 года захватил тринадцатый миллион землепашцев, ремесленников и всех прочих техников своего дела; непосредственным следствием этого был паралич главных артерий, питающих страну; для борьбы с наступившим кризисом неразрывно связанных между собою продовольствия и транспорта требовались исключительные люди и исключительные способности; между тем, власть, раздираемая различными влияниями и лишённая воли, сама пришла к бездействию; в ней, по словам одного из её представителей; не было уже ни одного «боевого атома», и весь «дух борьбы» выражался лишь в том, чтобы «ставить заслоны».
Император Николай II, упрямый, но безвольный, нервный, но притупившийся ко всему, изверившийся в людях, задёрганный и осторожный на словах, был уже «сам себе не хозяин». Он перестал понимать положение и не делал отчётливо ни одного шага, совершенно отдаваясь в руки тех, кого сам поставил у власти. Распутин говорил, что у него «внутри недостаёт». Имея наклонность к общественности, Николай II боялся её, тая давнюю обиду на Думу. Став верховным главнокомандующим, император тем самым утратил своё центральное положение, и верховная власть, бывшая и без того «в плену у биржевых акул», распылилась окончательно в руках Александры Фёдоровны и тех, кто стоял за нею.
Императрица, которую иные находили умной и блестящей, в сущности давно уже направлявшая волю царя и обладавшая твёрдым характером, была всецело под влиянием Распутина, который звал её Екатериной II, и того «большого мистического настроения» особого рода, которое, по словам Протопопова, охватило всю царскую семью и совершенно отделило её от внешнего мира. Самолюбивая женщина, «относившаяся к России как к провинции мало культурной» и совмещавшая с этим обожание Распутина, ставившего её на поклоны; женщина, воспитанная в английском духе и молившаяся вместе с тем в «тайничках» Феодоровского собора, – действительно управляла Россией. «Едва ли можно сохранить самодержавие, – писал около нового года придворный историограф генерал Дубенский, – слишком проявилась глубокая рознь русских интересов с интересами Александры Фёдоровны».
В «мистический круг» входила наивная, преданная и несчастливая подруга императрицы А. А. Вырубова, иногда судившая царя «своею простотою ума», покорная Распутину, «фонограф его слов и внушений» (слова Протопопова). Ей, по её словам, «вся Россия присылала всякие записки», которые она механически передавала по назначению.