И, в общем, такое дело. Запретный смех сладок – это неоспоримый факт.
Сакральные ситуации пробивают на ха-ха. Таков уж закон природы. В те минуты, когда тебе ни за что, ни в коем случае нельзя смеяться, смех становится особенно заразительным и взрывоопасным. Он подступает с такой же жуткой неотвратимостью, как «апчхи», как зуд, который непременно нужно взять и расчесать, и плевать, как нелепо ты будешь при этом выглядеть.
Это может произойти, когда ты сидишь в окружении убитых горем людей на похоронах. Или перед камерой теленовостей, когда ты оповещаешь мир об очередном геноциде.
Ну, или в моем случае – на сеансе липового экзорцизма.
Не могу же я быть единственным человеком в мире, кто считает «Изгоняющего дьявола» комедией? Даже в детстве, когда я впервые посмотрел его в конце восьмидесятых, мне хотелось смеяться до слез, а не плакать со страху. Меня только забавлял нарочитый пафос картины. «Силой Христа заклинаю тебя!» – фразочка, идеально подходившая для веселых забав на детской площадке.
Мы набираем обороты, и сдерживать смех с каждой секундой становится все труднее. Это цирк, разыгранный на таких серьезных щах, что смех – единственная здоровая реакция на происходящее. Я даже не сомневаюсь, что мой смех расценят как антирелигизный комментарий, хотя я и правда веселюсь от души. Но неослабевающая вера человечества в так кстати незримых бесов действительно тормозит развитие науки. Религия держит прогресс в узде и поощряет умственную деградацию.
В 2012 году американскому фокуснику Уэйну Хучину подожгли голову во время его телевизионного выступления в Доминиканской Республике. Поджог совершил человек, принявший фокусника за мага вуду. В 2013-м опрос установил, что больше половины американцев верят в дьявола и экзорцизм. А чуть раньше в том же году в документальном фильме об «исцелении содомии» британский доктор и телеведущий Кристиан Джессен брал интервью у подростков, которые искренне полагали, что причина гомосексуальности кроется в нечистой силе.
По всему миру известны случаи, когда святая вера в одержимость дьяволом приводила к смерти. Иногда это были предумышленные убийства: детей сжигали или хоронили заживо. Чистой воды Средневековье. А бывало и так, что смертельными оказывались попытки вытравить этих воображаемых демонов, зачастую при содействии такого вот грошового экзорциста. Не далее как в 2011-м на Филиппинах что-то пошло не так в процессе затянувшегося на пять дней экзорцизма, и страдающую анорексией девочку, звали которую Дорка Белтре, заморили голодом до смерти.
Так что смейтесь вместе со мной над этой средневековой дикостью. Это наш с вами гражданский долг.
Хохот вырывается из меня зычным раскатом грома, гипертрофированный в собственном неуместном величии.
Когда мы вырываемся из пасти сатаны, идентичной той, которая оформляет вход в аттракцион, Бекс верещит не умолкая.
Банальный поезд-призрак делает из нее полуобморочную барышню. Каждый раз, без исключения, она, как коала, испуганно обхватывает меня руками, когда капроновая паутина щекочет наши лица, а со всех сторон выпрыгивает механическая нечисть.
«Адский отель», затянутый в паутину пошлых электрических гирлянд, рельсов аттракционов и крутых журавлиных изгибов американских горок, расположился на краю Брайтонского пирса. Теперь, когда мы оба в Брайтоне и хотим куда-нибудь выбраться и пообщаться, мы катаемся на поезде-призраке, пропускаем по пинте и заедаем все это картошкой. Это наша традиция. Я посещал «Адский отель» чаще, чем все настоящие отели, вместе взятые, Бекс – тоже. Однако это место не теряет над ней своей первобытной власти. Я, в свою очередь, никак не нарадуюсь на олдскульные шестереночные механизмы, которые двигают нашу вагонетку по темноте. Сегодняшняя вылазка имеет для меня особое значение: мы здесь с ней впервые после того, как я вышел из реабилитационной клиники несколько недель назад.
Мы меряем шагами обворожительно кривую брусчатку и прогуливаемся по пирсу, двигаясь к его центру, где стоит наш паб, «Виктория». На западе полыхает горизонт. Над головами парят чайки, которых будто против воли носят туда-сюда шальные ветры, так и норовящие скользнуть тебе в глотку, пока ты волей-неволей не переведешь дух. Бекс двумя руками обхватывает непослушную копну рыжих кучеряшек и усмиряет их резинкой.