Он надеется сохранить секрет группы, который, правда, никто особо не скрывал. «Никто из нас не знает нот, на самом деле. Мы как работаем: насвистываем. Джон мне насвистит фразу, я ему свою в ответ».
Сегодня группа должна записать четыре песни, которые выбрал лейбл Parlophone: Besame Mucho и три своих, Love Me Do, P.S. I Love You, Ask Me Why.
Когда одетые в белые лабораторные халаты звукоинженеры объявляют группе, что пора начинать, нервы у всех от напряжения просто трещат.
Музыканты переглядываются. «Либо мы, либо они. Ливерпуль против Лондона».
Зажигается красная лампочка. Запись пошла.
Магнитофоном управляет Крис Нил. Он слушает The Beatles на протяжении пары песен, потом обращается к звукорежиссеру Норману Смиту и заявляет:
– Они меня вообще не впечатляют.
Смит отвечает:
– Ой, сходи-ка вниз, в столовую, позови Джорджа. Интересно, что он скажет.
Джордж – это Джордж Мартин, глава Parlophone.
Издательский отдел лейбла, Ardmore & Beechwood, очень хочет заполучить авторские права на потенциально прибыльные песни, так что Джордж решает сделать из группы выгодную версию суперзвезд EMI, Клиффа Ричарда и его The Shadows. «Я тогда все думал, – объясняет он. – Рассматривал вариант сделать солистом одного из них. Но когда я с ними встретился, то понял, что так не получится».
Джордж входит в контрольную комнату и слушает, как группа играет Love Me Do.
Смита беспокоит качество их оборудования: оно совершенно отвратительное. «Из оборудования The Beatles я не вытяну ничего, кроме шума, жужжания и бог знает чего еще».
Джордж интересуется поп-музыкой чисто номинально, но как музыкант с классическим образованием он сразу находит главную проблему Love Me Do: аранжировка.
Четверо молодых ливерпульцев прекращают играть и практически замирают при виде высокого, опрятно одетого мужчины лет за тридцать, в черном галстуке с красными лошадками. Он подходит, представляется: «Джордж Мартин, глава лейбла Parlophone». Одно только четкое произношение Мартина, кажется, наводит страх на собеседника – таково и намерение, – хотя на самом деле он совсем не из высшего класса.
После обмена приветствиями мистер Мартин говорит, что у него возникли некоторые вопросы по поводу Love Me Do. Например, у Джона ни за что не получится и спеть первую строчку, и сыграть при этом на губной гармошке.
– Кому-то другому придется спеть love me do, потому что иначе получится песня Love Me Waahhh. Пол, вы готовы спеть love me do?
Джордж Харрисон откладывает электрогитару, берет акустику. Продюсер возвращается в контрольную комнату.
The Beatles начинают Love Me Do сначала.
Великий момент для Пола. «Все остановилось, никакого сопровождения. Я в свете прожектора», – думает он, приближаясь к микрофону.
Джордж Мартин смотрит. Слушает.
Голос Пола Маккартни дрожит. По-прежнему. На каждом дубле.
– Ну, двадцать минут сплошных мучений, – вздыхает Норман Смит.
Но настоящая проблема – барабанщик ниже среднего.
– От него никакого толку, – говорит о Пите продюсер Рон Ричардс. – Барабанщика надо менять.
Джордж кивает.
– Скажи им, пусть поднимутся в рубку.
Битлы толкаются в маленькой комнатке, где б встать поудобнее. Тесно, сильно накурено. Пацаны из Ливерпуля обалдело таращатся на невиданное оборудование.
Джордж включает им записи, которые они только что сделали. Пленка доигрывает, в комнате – тишина. Пит заговорил:
– Думаю, хорошо получилось.
Джордж Мартин качает головой и прикапывается ко всему, что слышит и видит.
«Он им прям разнос устроил», – вспоминает звукоинженер Кен Таунсенд. Но, по воспоминаниям Смита, «они не возражали вообще, ни единым словом».
– Послушайте, – говорит Джордж в завершение своей речи, – я потратил на вас достаточное количество моего времени, вы же так ничего и не сказали. Вам что-то не нравится?
Повисает длинная и очень неприятная пауза. И тут вдруг Джордж Харрисон произносит, растягивая слова:
– Нууу, для начала мне не нравится ваш галстук.
От такого хамства Джордж Мартин просто остолбенел. Напряжение, похоже, нарастало не один час…
И тут вдруг битлы разражаются хохотом.
И Джордж Мартин – тоже.
Он не ожидал от этой группы комичности, но после классической музыки комедийный жанр – это то, в чем Мартин разбирается лучше всего. Теперь лед тронулся, а иначе была бы трагедия.