Правда, некоторые факты можно считать твердо установленными. В руках союзников находились люди, бывшие с Гитлером до 22 апреля – Дёниц, Кейтель, Йодль, Шпеер и несколько более мелких фигур, – так что относительно этого периода (до 22 апреля) никаких загадок не возникало. 22 апреля Гитлер провел известное совещание своего штаба, на котором дал волю своим эмоциям. После этого совещания он приказал всему штабу покинуть имперскую канцелярию, но сам, несмотря на уговоры, решил остаться в Берлине. Таким образом, у меня не было никаких сведений о том, что происходило в имперской канцелярии с 22 апреля по 2 мая 1945 года, когда канцелярия была захвачена русскими. Свидетели были недосягаемы. Но тем не менее они были. Надо было выяснить, кто они, а потом найти их.
В принципе этот вопрос несложен. С Гитлером остались те люди из его окружения, которые находились при нем до 22 апреля и не покинули его в тот день: генералы и политики, гражданские лица и адъютанты, секретари, охрана и солдаты. Список людей, оставшихся с Гитлером, было нетрудно составить; оставалось найти тех, кто бежал из Берлина 22 апреля. Большинство этих лиц было захвачено в плен либо во Фленсбурге, либо в Берхтесгадене. Устроив этим людям перекрестный допрос, можно было выяснить, кто именно остался в Берлине с Гитлером. Искать надо было среди персонала всех званий и рангов, ибо охранники и машинистки могут быть такими же полноценными свидетелями, как генералы и политики. Руководствуясь этими соображениями, я начал поиски беглецов из имперской канцелярии, независимо от их статуса, на территории, оказавшейся под юрисдикцией западных союзников. Вскоре мои усилия были вознаграждены. Политики и генералы были представлены захваченными во Фленсбурге Кейтелем, Йодлем, Шпеером и Дёницем. В Берхтесгадене были обнаружены две секретарши Гитлера – Вольф и Шредер, – бежавшие из Берлина 22 апреля. За охрану Гитлера отвечал 1-й отдел имперской службы безопасности – Reichssicherheitsdienst Dienststelle 1; половина сотрудников этого отдела были 22 апреля эвакуированы в Берхтесгаден и там взяты в плен. Мне удалось допросить их в лагерях в Людвигсбурге и Гармиш-Партенкирхене. Эсэсовская охрана Гитлера осталась при нем в имперской канцелярии, но один офицер из ее состава, гауптштурмфюрер СС Борнхольдт, выехал 22 апреля с особым поручением из Берлина и больше туда не вернулся. Впоследствии он был взят в плен союзниками, и в лагере в Ноймюнстере (Шлез виг-Гольштейн) я допросил его об оставшихся в Берлине коллегах. Таким образом были найдены представители всех слоев гитлеровского окружения, бежавшие из Берлина до 22 апреля 1945 года включительно. Перекрестный допрос позволил выяснить, кто из их товарищей остался в Берлине. На основании ответов пленных стало возможным составить полный список мужчин и женщин всех рангов и званий, оставшихся в Берлине после исхода 22 апреля. Эти люди и могли стать свидетелями событий, происшедших в течение «темного периода».
Но как их найти? Эта проблема тоже не так сложна, как могло бы показаться на первый взгляд. Все эти люди числились «пропавшими без вести», но на самом деле люди не исчезают и не испаряются даже в моменты великих катастроф. Они либо погибают, либо остаются в живых. Термин «пропавший без вести» относится не к людям, а к сведениям о них. Если они погибли, то, естественно, не могут выступать в качестве свидетелей. Если же они остались живы, то либо попали в плен, либо остались на свободе. Если они попали в плен, то их можно было найти в лагерях военнопленных – во всяком случае, если они попали в плен к западным союзникам. Если же они остались на свободе, то их надо было искать предпочтительно в родных местах, так как наличие друзей и знание обстановки помогло бы их выживанию. Правда, велик был также риск нарваться на старых недругов, которые легко могли выдать их оккупационным властям (немцы злопамятны). Поэтому во время допросов я собирал сведения о местах проживания возможных свидетелей, и если их имена не значились в списках лагерей военнопленных, то их искали (и иногда находили) дома. Таким способом в разных местах удалось обнаружить и допросить семерых свидетелей интересовавшего меня периода. Кроме того, удалось обнаружить и другие важные материалы по этому делу, свести все данные воедино, и 1 ноября 1945 года я представил первый доклад. Вот эти семь свидетелей: Герман Карнау, полицейский из охраны Гитлера, взятый в плен в Ниенбурге и допрошенный (до меня) представителями канадского и британского командования; Эрих Мансфельд и Хилько Поппен, двое других полицейских, захваченных в Бремене и Фаллингбостеле; Эльзе Крюгер, секретарша Бормана, арестованная в Плоэне (Шлезвиг-Гольштейн) и допрошенная лично мною; Эрих Кемпка, личный шофер Гитлера, схваченный в Берх тесгадене и допрошенный американскими офицерами и мною в Моосбурге; Ханна Рейтч, летчик-испытатель, арестованная в Австрии и допрошенная американскими офицерами; а также баронесса фон Варо, случайно попавшая в бункер. Она была обнаружена одним британским журналистов в Берлине. Баронессу я допросил в ее родовом имении в Бюккебурге. Другими важными источниками стали дневник генерала Коллера (уже опубликованный)[2], дневник графа Шверина фон Крозига, захваченный вместе с его автором во Фленсбурге, а также документы адмирала Дёница и его «правительства». На основании данных, полученных из этих источников, я составил доклад и представил его сотрудникам британской разведки в Берлине, а также четырехстороннему разведывательному комитету в Берлине. В конце доклада я указал на дополнительные потенциальные источники информации. В частности, я упомянул, что в опубликованном русскими коммюнике было сказано о пленении личного пилота Гитлера Ганса Баура и главы имперской службы безопасности бригаденфюрера Раттенхубера, руководившего сожжением тела Гитлера. Я предположил также, что вместе с ними могли быть взяты в плен и другие важные свидетели. Кроме того, я просил разрешить мне ознакомиться с дневником плененного адъютанта. Записи из него цитировал маршал Жуков, говоря о бракосочетании Гитлера и Евы Браун. Русские приняли мою просьбу, но оставили ее без ответа.