Встал, закрыл холодильник и морозилку, а потом стоял и ждал, пока они снова загудят.
Прошла пара дней. Электробритва сломалась – издавала только низкое жужжание, когда ее включали. Кляйн перестал бриться. Еда почти закончилась. «Придется сходить в магазин», – подумал он, но вместо этого выпил прокисшее молоко.
Он лежал в кровати, придерживая на груди одной рукой стакан с белыми разводами. Можно встать. Можно встать с кровати и выйти из дома. «Нужно сходить в магазин, – подумал Кляйн, но решил: – Потом». Он всегда успеет сходить в магазин потом. За айцами и злебом. Неожиданно он понял, что стакан держала отсутствующая рука. Тот балансировал на груди, а рядом расположилась культя – тупоносое животное. Кляйн даже не знал, как стакан вообще сюда попал.
Через несколько часов Кляйн понял, что никуда не пойдет. Кольцо молока на дне стакана засохло белой пленкой и растрескалось. Может быть, прошло несколько дней. «Я упустил свой шанс», – понял Кляйн, а теперь остатки воли утекли, и уже поздно. Он закрыл глаза. Потом открыл, но снаружи было темно, так что он закрыл их опять.
Когда Кляйн открыл глаза в следующий раз, в комнату из-за штор сочился бледный свет. Рядом на стульях, принесенных из кухни, сидели двое. Несмотря на то что в комнате было тепло, они закутались в толстые куртки, перчатки и шарфы.
– Здравствуйте-здравствуйте, – сказал один басом.
– Мы стучали, – сказал второй. Верхней губы у него почти не было, на ее месте остался рваный шрам; казалось, губу отрезали садовыми ножницами. – Мы стучали и стучали, но никто не открывал. И мы вошли сами. Было заперто, но мы знали, что вы запирались не от нас.
Когда Кляйн ничего не ответил, человек с разорванной губой снова заговорил:
– Помните нас? Мы звонили, – он пришепётывал на слове «нас», но теперь Кляйн уже не мог называть его про себя просто Шепелявым.
– Звонили, – хрипло ответил Кляйн.
Мужчина с рваной губой приподнял брови и посмотрел на напарника:
– Притворяется, что не помнит.
– Всё вы помните, – сказал тот, что с басом. – Шанс стучится в дверь? И все такое?
– А, – ответил Кляйн. – Боюсь, помню.
– Взгляните на себя, – сказал Рваная Губа. – Вы что, хотите умереть в постели?
– Вы же не хотите умереть в постели, – сказал Басовитый.
– Мы пришли вас спасти, – сказал Рваная Губа.
– Я не хочу, чтобы меня спасали, – ответил Кляйн.
– Он не хочет, чтобы его спасали, – заметил Басовитый.
– Все он хочет, – возразил Рваная Губа. – Просто сам еще не знает.
– Но я…
– Мистер Кляйн, – сказал Рваная Губа, – мы предоставили вам все возможности проявить благоразумие. Почему вы не воспользовались билетами, которые мы забронировали?
– Не нужен мне ваш билет, – сказал Кляйн.
– Когда вы в последний раз ели? – спросил Басовитый.
Рваная Губа потыкал в лицо Кляйна пальцем в перчатке.
– Вы же сам себе худший враг, мистер Кляйн.
– Депрессия, – подытожил Басовитый. – Хандра, сплин. Вот мой диагноз.
– Слушайте, – сказал Кляйн, пытаясь приподняться в кровати. – Я вынужден просить вас уйти.
– Он сел, – сказал Рваная Губа.
– Почти. И кто сказал, что у него не осталось сил?
– Вот это боевой дух, – сказал Рваная Губа. – Вот это человек, который может отхватить себе руку и не дрогнуть.
– Идемте с нами, мистер Кляйн.
– Нет, – сказал Кляйн.
– Что нам сказать, чтобы вас убедить?
– Ничего, – ответил Кляйн.
– Ну что ж, – протянул Рваная Губа. – Возможно, есть другие средства, кроме слов.
Кляйн наблюдал, как он обхватил одну руку в перчатке другой. Повернул и нажал на нее – ладонь отошла. Кляйн почувствовал, как защекотало культю. Второй незнакомец сделал то же самое. Они задрали рукава и показали ему обнаженную кожу, которой кончались предплечья.
– Вот видите, – сказал Рваная Губа, – мы такие же, как вы.
– Идемте с нами, – повторил другой.
– Но, – сказал Кляйн, – я не…
– Он думает, что мы просим. – Рваная Губа наклонился над кроватью, рот у него был мертвенно-лилового цвета. – Мы не просим. Мы сообщаем.
Не успел он прийти в себя, как они уже прикрутили свои руки обратно, выдернули его из кровати и поволокли по черной лестнице.
– Стойте, – сказал он. – Мой протез.
– Протез?
– Для руки.
«Он вам не понадобится», – заявили они и потащили Кляйна дальше.
– Куда вы меня ведете? – спросил он.
– Он хочет знать, куда мы его ведем, Рамси, – сказал Басовитый.
– В машину, – буркнул Рваная Губа – вернее, Рамси. Они дошли до лестничной клетки, и Кляйн почувствовал, как его тело повело в сторону, а потом оно обрело равновесие. Рамси был сзади, его голова торчала слева из-под мышки Кляйна, а губы – рваная и целая – крепко сжались. – Скажи, что мы ведем его в машину, – сказал Рамси.