– Нет.
– Нет?
– Мне интересно, когда я смогу уйти.
– Уйти от меня? – спросил Борхерт. – Я вас чем-то оскорбил?
– Уйти вообще отсюда.
– Но почему, мистер Кляйн? – поинтересовался, улыбаясь, Борхерт. – Это же рай.
Кляйн ничего не ответил.
Улыбка Борхерта медленно и довольно неестественно исчезла:
– Я был против обращения к вам. Говорю откровенно. Моей политикой всегда было «без посторонних» и «без наемников». Но некоторых весьма впечатлила эта байка о самоприжигании. Возможно, это и в самом деле не более чем байка, мистер Кляйн?
– Нет. Это правда.
– Но зачем, мистер Кляйн? Вы же без труда могли наложить шину и вызвать врача?
– Тогда бы я не смог убить того, кто отрубил мне руку.
– Так называемого джентльмена с секачом, – кивнул Борхерт. – Но неужели вы не могли убить его попозже?
– Нет, – сказал Кляйн. – Либо я, либо он – такой был момент. Я прижег руку, чтобы отвлечь его. Он не понимал, что я делаю, и это дало мне преимущество. Иначе он бы меня просто застрелил.
– И все же вы все перенесли, мистер Кляйн, несмотря на то что лишились собственной руки. А уцелевшая была достаточно тверда, чтобы попасть противнику точно в глаз. На миг вы были Богом, даже если этого не осознавали. Подозреваю, мистер Кляйн, вы прикоснулись к какой-то силе, сами того не заметив. Вошли в экстаз. И я начинаю подозревать, что у вас есть чему поучиться.
– Это вряд ли, – сказал Кляйн.
– Вы еще и скромны. Вы представляете, что сделали с нашим сообществом? Вы принесли перемены, мистер Кляйн. Теперь все только и говорят о самоприжигании. Учению грозит преображение. Раскол. Пока самоприжигателей не появилось, но это лишь вопрос времени, а потом гладкие срезы, – он показал на свои отсутствующие руку и ногу, – наверняка уступят место грубым рубцам, уродливым и рябым. Немного чересчур, не правда ли? Не могу сказать, что это отвечает моему вкусу, мистер Кляйн, но, возможно, мой вкус устарел.
– Возможно, – сказал Кляйн.
Борхерт пронзил его взглядом:
– Сомневаюсь. Во всяком случае, мистер Кляйн, несмотря на мои личные возражения против вашего приезда, раз уж вы здесь, я не могу позволить вам уйти. Ставки слишком высоки. Отпущу вас без расследования – и мы получим раскол.
– Я не останусь.
– Уйдете – и мне придется вас убить, – сказал Борхерт. – Во имя веры. Ничего личного.
Кляйн посмотрел на свою руку, потом на Борхерта.
– Не хотите хотя бы выслушать меня, мистер Кляйн? Прежде чем решать, стоит ли ради этого умирать?
– Ладно, – ответил Кляйн. – Почему бы и нет.
– Совершено преступление. Вам воспрещается обсуждать конкретные детали преступления с теми, у кого меньше десяти ампутаций. Я понятно излагаю?
– Да, – ответил Кляйн.
– И в любом случае, мистер Кляйн, я жду от вас конфиденциальности. Это довольно хрупкое сообщество. Единственный, кому известен весь масштаб преступления, – это я сам, а скоро о нем узнаете и вы.
Кляйн просто кивнул.
– Кратко говоря, произошло убийство, – сказал Борхерт.
– Убийство, – повторил Кляйн. – Убийство – не совсем моя специальность.
– Нет, – согласился Борхерт. – Но у нас есть только вы.
– Можно спросить, кого убили?
– Человека по имени Элайн. Он организовал это сообщество, это братство. Пророк, мистик. Обе руки отхвачены по плечо, нет ног, пенис отрублен, уши отсечены, глаза выколоты, язык частично вырезан, зубы вырваны, губы удалены, соски отсечены, ягодиц нет. Все, что можно было удалить, – удалено. Истинный провидец. Убит.
– И как он убит?
– Кто-то раскроил ему грудину и вырвал сердце.
– Вы представляете, кто…
– Нет, – сказал Борхерт. – И мы бы хотели вернуть сердце, если это возможно.
– Зачем оно вам?
Борхерт улыбнулся:
– Мистер Кляйн. Мы братство. Это религия. Его сердце для нас много значит.
Кляйн пожал плечами.
– Не ожидаю, что вы поймете, – сказал Борхерт. – Вы посторонний. Но, возможно, однажды и поймете. – Он неловко поерзал в кресле. – Кстати говоря, а что случилось с вашей ладонью?
– Я не знаю.
– Не знаете, – сказал Борхерт. – Подумать только. Ногу полковника Пьера Сувестра предали земле на полномасштабных государственных похоронах, когда он лишился ее в 1917-м. А ваша рука, получается, гниет где-то на помойке.
Кляйн встал и спросил:
– Когда можно увидеть тело?
Борхерт вздохнул:
– Я рассказал все, что вам нужно знать. Тело видеть необязательно.
– У вас больше нет тела?
– Нет, – ответил Борхерт, – дело не в этом.
– А в чем?
– Тело Элайна для нас священно. Даже без сердца.