Он спустился к Монруж, испытывая привычное одиночество при соприкосновении с толпой, кишевшей на авеню д’Орлеан перед магазинами со жратвой. Три друга, три расставания: так было всегда, еще в детстве, начиная с того приятеля, который умер и чье имя он едва помнил, и заканчивая тем, который работал в Гавре у одного торговца и с которым они обменивались редкими, лишенными всякого интереса письмами. Мало-помалу Винсену открывалась его отчужденность; раздвигая направо и налево безликих индивидов, он вдруг понял, что остался совершенно один на этой земле, и ужаснулся.
Улица Алезиа идет от церкви Монруж к железнодорожному мосту. Улица Вуйе идет от моста к Кронштадтской улице. Затем следует улица Конвента. Тюкден-старший с нетерпением ждал возвращения сына, сильно сомневаясь, что тот принесет хорошую новость. Мадам Тюкден не сомневалась, она была уверена в успехе Винсена, но все время стучала по дереву, чтобы не сглазить. Она была высокая и худая и сильно напоминала улицу Вуйе, поскольку тоже была одета в темное и мрачно-прямое и походила на эдакий повисший фаллос. Месье Тюкден любил блюда с соусами и рагу, любовь к рагу разделяла и мадам, и под этим соусом у них сложилось согласие. На всякий случай горничной велено было приготовить на вечер наваристое блюдо с бараньими ножками в подливке «пулет» — чтобы отпраздновать успех наследника. В случае провала блюдо с бараньими ножками в подливке «пулет» растянули бы на два ужина вместо одного.
Вошел Винсен. Новость оказалась хорошей. Блюдо с бараньими ножками в подливке «пулет» было уничтожено. Поглощение пищи сопровождалось распитием бургундского. Винсен болтал, разглагольствовал, ораторствовал, лоб у него покрылся потом, поскольку жара была беспредельная. Тюкден-старший смотрел в будущее с уверенностью; через год Винсен закончит учебу, станет офицером запаса, а затем госслужащим. Винсен рассказал о Бреннюире. Семья была в восхищении. Винсен чувствовал себя трусом; он решил, что виной тому бургундское. За десертом Тюкден-старший откупорил бутылку игристого и тоже объявил хорошую новость. Они проведут месяц у кузена Боршара, державшего харчевню в небольшой деревушке к югу от Нанта. Отъезд был назначен на 1-е июля.
Отъезд состоялся 1-го июля. Путешествие, отличавшееся заурядностью, было напичкано тривиальными происшествиями и мелкими неувязками. Ночь провели в поезде. Винсен не мог уснуть.
В Нант прибыли рано утром, осмотрели город и порт, сравнивая их с Гавром. Во второй половине дня сели в пригородный поезд, и к пяти часам семейство Тюкденов высадилось в пункте назначения. Кузен Боршар приехал за ними на двуколке; он отвез всех в свое пристанище, дощатый дом, на который наступали пески. Кузина стряпала еду для двух бедолаг-пансионеров, на которых плохая кормежка словно нагнала порчу. Придурковатая служанка обслуживала редких посетителей. Туристы были немногочисленны, поскольку купаться было нельзя: во время отлива пляж становился грязным, а во время прилива небезопасным. Впереди блином лежал на солнце остров Черного монастыря. Винсену место понравилось, но мадам Тюкден была разочарована. В первый день между отцом и кузеном произошел небольшой спор из-за стоимости пансиона. Но все уладилось. Потекли дни — и дни, и ночи.